Король драконов - Константин Павлов

Обратный путь был гораздо легче и короче.

— Ты это что, специально петлял? — подозрительно спросила я, когда без особых пропастей, обрывов и мостиков перед нами появилась дорога.

— Угр… Быр… — как-то быстро разучился говорить здоровяк.

— Ну ладно, — оставила я его в покое. Хитрость великаны теряли, похоже, в последнюю очередь. Мы трогательно попрощались, здоровенные фигуры направились в лес. Что-то до сих пор меня смутно беспокоило.

Вспомнила!

— Слушай, а как ты узнал, что я Странствующая? — крикнула я в удаляющуюся спину, — Только не ври, что на пенек похожа! Там у вас просто чудовище вырезано!

— Пхж корх скрлп, — поспешил ответить великан и прибавил ходу.

— Чего он там сказал? «Похожи, как ореховые скорлупки?»

— Я не понял. — Воротник глядел совершенно невинным взглядом.

— Ну есть в здешних местах хоть какое-нибудь страшилище, с которым меня не спутают? — вздохнула я, и мы двинулись в путь.

Мы двинулись прежним порядком, и шагов двести я выдержала молча. Но не больше. Как я их всех заколдовала! Как я все подобрала! А как сделала! От величия сотворенного меня просто распирало, да и вообще хотелось поболтать.

— А ведь ты оказался прав. Молодец!

Услышав похвалу, Воротнике подозрением повернул голову.

— Я ведь не верила, что смогу подобрать песню, а ты знал!

Дракончик смолчал.

— А ведь и правда оказалось легко, — продолжала болтать я. — Вот возьмем, к примеру, запертую дверь и ключ к ней. Глянешь на ключ — в жизни такого не сделаешь! Такой он весь фигурный, гладкий. Потом попробуешь — а замок можно гнутым гвоздем открыть!

Воротник хранил молчание.

— Может, буду чародейством подрабатывать, — вслух мечтала я. — Порчи снимать, сглаз отводить… С кого серебрушка, с кого ползолотого.

Дракончик молчал.

— Да ладно, я ведь справилась неплохо! Может, возилась долго и в конце запуталась, но ты мне помог!

— Я?! — От неожиданности дракончик остановился.

— Ну да, в конце, когда я не знала последних слов. Ты мне подсказал, что разгадка спрятана в самих великанах!

— Когда?

— Когда я к тебе повернулась, а ты на них кивнул.

— Шшшш, — Воротник смущенно пошипел, а потом вдруг признался: — Я показывал тебе, что нам всем пора бежать.

— Чего?! — теперь уже остановилась я.

— Во весь дух и не оглядываться. А то разбуженные чары могли такое натворить…

— Да ладно, у меня же получилось! Не все так страшно! — возразила я и тут же уточнила: — А если бы не вышло?

— Чары превращения могли обрушиться на всех, без разбора.

— Как? Что? А-а-а…

Представившиеся картины не радовали.

— Так ты! Ты! А как же «Ты можешь! Ты Х'иссин!» Я ведь без тебя не взялась бы!

— Да я и не думал, что у тебя что-нибудь получится, просто хотел тебя подбодрить, — повинился дракон. — А потом уже было поздно.

— Ах ты!

На всякий случай дракончик юркнул в кусты, а я до вечера печально прощалась с мечтой о своем славном чародейском пути.

Я не заметила бы его даже ясным днем, не то что в этих сумерках. Проехала бы рядом, но он шевельнулся. Отодвинулся от дерева и встал на моем пути. Плащ с капюшоном закрывал его почти целиком, кроме длинного копья в правой руке. За спиной качнулся лук. Мышак остановился сам, без моих приказов.

— Доброго вечера, — начала я, попытавшись стукнуть ногой замершего рядом Воротника. Совсем этот мелкий распустился — никого в упор не видит и не чует. Дракончика я не достала. Со стороны этот дрыг, наверно, выглядел странно. Воротник удивленно на меня покосился. Незнакомец повелительно повел рукой вниз.

— А, спешиться? — Я соскочила с Мышака. Незнакомец сделал шаг в чащу, оглянулся и поманил меня рукой.

— Слушайте, мне вообще-то не туда… — начала было я, но незнакомец откинул капюшон. Чистокровный Перворожденный! Его глаза были бездонным звездным морем. Он повернулся и пошел, я за ним следом. Я шагала, глядя на качающийся на спине проводника лук, Воротник шел рядом, и Мышак — вот уж чудо — не брыкался, не упирался и не фыркал мне в макушку. Вокруг нас быстро темнело. Не люблю ходить по темному лесу. Корни норовят зацепить за ногу, непонятные создания шуршат рядом или беззвучно задевают лицо, а любая подвернувшаяся ямка или нора может закончиться вывихнутой лодыжкой. Не говорю уже о таящихся во мраке хищных созданиях. В общем, ходить по ночам я не любила. Но сейчас было не так. Неяркое сияние озаряло путь Перворожденного, как просыпавшаяся с ночных небес звездная пыль. И становилось все ярче, пока сгущалась темнота. За Пришедшим Первым оставалась медленно меркнущая дорожка, по которой я шагала безо всякого страха. Да, я не боялась и не возмущалась. Почему? Я не знала. Куда мы шли? Зачем? Это тоже меня не беспокоило.

Мой проводник вдруг повернулся. Показал на Мышака, выставил вперед ладонь. Молча, уже не желая рушить тишину, я привязала своего коня к какому-то дереву, и мы двинулись дальше — уже недалеко.

Звездное сияние наполняло открывшуюся среди деревьев поляну. В свете дня она могла быть обычной лесной опушкой, пастбищем для оленей и коз, но сейчас превратилась во дворец с крышей из ночного неба. Верный знак — они были здесь. Перворожденные замерли у деревьев — я их не видела, но ясно ощущала. Ну и зачем меня сюда привели? В звездном сиянии мерцали сотни покрывающих поляну синих цветков, и между ними порхала крупная искра. Вечерний Народец? Поклонник моих песен, рассказавший обо мне Перворожденным, и от меня ждут выступления? Услышали о заколдованном народе великанов и хотят попросить помощи? На краю поляны замер эльф со свирелью в руках.

Мой проводник отступил, растворился в ночи.

— Извините, а зачем меня сюда… — начала я говорить не то эльфу, не то какому-то кусту. Но замолчала сама.

По поляне пронесся едва слышный звон. Искорка Вечернего коснулась цветка, потом еще одного.

— Дзинь! Динь! Дзинь! — Вечерний звонил цветками без складу и ладу, не выдерживая ни ритма, ни мелодии. Он то надолго замирал, то вдруг начинал суматошно метаться по поляне. Скачущая по лугу корова с боталом справилась бы лучше. Я уже было открыла рот, чтобы поправить маленького неумелого музыканта. Чужая воля остановила меня без жестов и слов.

«Слушай!» Я подчинилась безмолвному приказу.

Странные вещи происходили со звуками. Как-то окреп, усилился шум далекого ручья, ветер донес равномерное уханье совы, негромко скрипели остывающие после жаркого дня деревья. И во все это вплетался тонкий хрустальный перезвон цветков. Вплетался, чтобы поддержать и повести, остановить или отметить паузу.