Одинокие боги - Луис Ламур

Подошел Франческо, присел рядом.

— Скоро мы расстанемся, разойдемся по домам, — сказал он.

— Подождите, пока с вами расплатятся, — посоветовал Джакоб. — Останьтесь, пока мы переговорим с мисс Нессельрод.

— Нам нужны коровы, — напомнил Франческо.

Среди пригнанных животных их было несколько, на мой взгляд, недостаточно, чтобы достойно расплатиться с индейцами: ведь они так жаждали именно такой платы за свой труд. Я вспомнил слова Франческо, перед тем, как мы отправлялись в путь, и пообещал:

— Вы получите их!

Джакоб поднялся и привел наших лошадей. Вскочив в седло, я поднял в прощальном приветствии руку, и мы поскакали. Город окутывал туман. Привстав на стременах, мы вглядывались вдаль.

— Ты не увидишь ее отсюда, — лукаво заметил Джакоб.

Взглянув на него, я смутился.

— Просто хотелось посмотреть на Лос-Анджелес, — оправдывался я. — Мы так долго отсутствовали...

— Да здесь все по-прежнему! И дон Исидро наверняка в городе, поэтому будь осторожен, малыш. — Он многозначительно посмотрел на меня. — Монте говорил, ты неплохо умеешь обращаться с оружием.

— Но нам ведь так и не удалось как следует поупражняться, — ответил я.

— Судя по его словам, это и не было тебе нужно. Тебя обучал отец?

— Немного.

— И тем не менее будь осторожен, Ханни. В прошлом году в среднем ежедневно здесь совершалось одно убийство. Мне бы не хотелось, чтобы среди убитых оказался ты.

— Или вы, — усмехнулся я.

Когда я входил в дверь, мисс Нессельрод будто приросла к стулу, глядя на меня широко открытыми глазами.

— Иоханнес! Почти год!..

Вскочив, подбежала ко мне, протянула руки. В ее волосах появилась седина, которой прежде не было заметно. Меня словно пронзила острая боль: ведь она была для меня всем — моей семьей, всем, что я имел в жизни.

— Проходи, садись. Я хочу услышать обо всем, что случилось за это время.

— Но, мэм, ведь я только что вернулся из кораля... — запротестовал было я.

— Не глупи. Садись и рассказывай.

Неожиданно я смутился, потупился, однако начал:

— Мы пригнали лошадей. Они прекрасные... Дикие, удивительные, я полюбил каждую минуту, проведенную возле них...

— Полюбил эту трудную работу?

— А почему бы нет? Работа ведь тоже часть любви к лошадям. Полагаю, женщине трудно понять, но мне нравится запах взмыленных лошадей, пыли, поднимаемой их копытами... Боюсь, я человек, созданный для жизни на холмах и в пустыне.

— Мы еще обсудим это, Ханни.

Мисс Нессельрод была прекрасной женщиной, и я в который раз запоздало пожалел, что отец прожил слишком мало, иначе... он лучше бы узнал ее.

— Ты уже решил, чем хочешь заниматься, Ханни? Думаю, настало время, — сказала она.

— Нет, еще не совсем, мэм.

Решив переменить тему разговора, я спросил:

— Вы виделись с тетей Еленой?

— Да, встречалась с нею несколько раз. Она очень любит тебя, Иоханнес.

— Любит... но почему? Она ведь совершенно не знает меня.

— Достаточно того, что ты сын своей матери, и, вопреки воле дона Исидро, донна Елена всегда восхищалась твоим отцом. Она нередко рассказывала мне, какой он был удивительный человек. Романтик!.. Думаю, она была немножко влюблена в него, сама того не подозревая.

Мисс Нессельрод помолчала.

— Кроме того, Иоханнес, она очень одинока, и ты — это все, что у нее есть. — Мисс Нессельрод, поколебавшись, добавила: — По-моему, она в прошлом перенесла большое горе, связанное с каким-то родственником. Ты ничего не слышал об этом?

— Я вообще мало знаю о ней. Помню, мама говорила... Но для меня она была всего лишь олицетворением имени...

— Ты должен быть осторожен, Иоханнес! Дон Исидро по-прежнему в городе, лишь изредка уезжает на ранчо. Все люди, работавшие когда-то на него, теперь ушли. Говорят, он нанял других, и очень опасных негодяев.

Мы долго просидели в тот день, день моего возвращения. Я рассказывал мисс Нессельрод о Рамоне, Техачапи и пустыне. Как всегда, она внимательно слушала, используя любую возможность получить какую-то новую информацию.

— Ты должен немного поспать, — сказала мисс Нессельрод, вставая, когда мы вдоволь наговорились. — Завтра ты встретишься с портным, нужно сменить гардероб: ты вырос из всех своих старых вещей.

Она смерила меня оценивающим взглядом.

— И стал таким большим, Иоханнес, что, пожалуй, уже перерос своего отца.

Держа в руках шляпу, я уже сделал было шаг, чтобы отправиться в свою комнату, как вдруг мисс Нессельрод сообщила:

— Я заключила сделку с капитаном Лаурелом, Ханни. Его корабль часто бывает в Вилмингтоне и Сан-Педро.

Радостно приветствуя эту новость, я вдруг словно спохватился и мгновенно замолчал. Потом осторожно, стараясь казаться как можно более равнодушным, произнес:

— О! Кажется, я что-то слышал о капитане Лауреле!..

Ее глаза засветились лукавством.

— Уверена, что слышал! По-моему, ты учился в школе с его дочерью Мегги. Красивая девушка, Иоханнес, и очень тобой интересуется.

— Мной?!

— Да, мы с ней несколько раз вместе катались верхом, и она частенько расспрашивала о тебе.

— Все это было так давно... Просто несколько месяцев мы сидели с ней за одной партой. Иногда она уезжала вместе со своим отцом.

— Знаю, тебе пришлось однажды драться из-за нее.

— Ну... возможно. — Краска залила мое лицо. — Не могу сказать, что это было из-за нее, хотя в общем-то да... из-за нее. Я имею в виду, что драка произошла бы в любом случае, ведь наш одноклассник Ред только искал подходящего случая.

— Он все еще здесь, Иоханнес, поэтому будь внимателен. Три-четыре недели назад Ред убил человека в Сонора-Тауне, а до того участвовал в нескольких побоищах и замешан в нескольких грязных скандалах.

Я и не собирался иметь с ним ничего общего и отправился наконец спать, думая о нем и о Мегги. Сейчас она, наверное, превратилась из девочки в молодую девушку, некоторые в ее возрасте уже выходят замуж...

Вышла ли или собирается замуж она? Мисс Нессельрод ничего об этом не говорила. Внезапно я сел на кровати. Нет, такого просто не должно быть! Иначе бы мисс Нессельрод сказала мне. А вдруг Мегги все же действительно вышла замуж?

Я поднялся и совсем было решил пойти спросить об этом у мисс Нессельрод. Потом подумал и понял, что все это выглядело бы очень глупо. К тому же мисс Нессельрод могла уже лечь спать.