Роннская Академия Магии. Кафедра демонологии - Тереза Тур

– Лорри…

Демоны разом обернулись. Выглядели они при этом крайне изумленно. Только у старшего принца демонов в глазах было что-то еще. Но Джен было страшно всматриваться в попытке понять – что это…

– Простите, ваше высочество. Мы можем поговорить?

Лорри молчал.

Джен поняла, каким невоспитанным посмешищем она выставила себя перед всей Академией. Перед мамой и папой. Принцесса Ярборро вскинула подбородок и холодно проговорила:

– Прошу прощение за бестактность и беспокойство. Не смею задерживать.

Девушка развернулась, чтобы уйти. И тут Лорриан отмер.

– Погоди… те, ваше высочество. С превеликой радостью, это честь для меня. Могу я вас проводить?

Надменно и обреченно вздернутые плечики на мгновение расслабились.

– Прошу вас, ваше высочество, – не поворачиваясь, проговорила принцесса Ярборро.

Перед венценосными особами обоих миров появился портал.

– Ваше высочество, – нервно сказал один из сопровождающих его «студентов». – Мы не имеем права отпустить вас одного. Мы…

Лорри схватил Джен за руку и быстро шагнул в портал.

– Что теперь будет? – безжизненный голос Аль повис в воздухе.

Кара вздохнула. Неплохо было бы для начала разобраться, куда сбежали Лорри и Джен, доведя до истерики охрану принца. И каким образом ее дочь так ловко, со знанием дела научилась строить порталы. Причем за пределы Академии магии. Что, насколько она помнила, было запрещено на первом курсе. Хорошо еще, что Алан этого не видел. Они с куратором быстро удалились – видимо, что-то занимательное происходило в городке Тины и его окрестностях.

– Вы есть хотите? – спросила она у Аль.

– В академию прибыли демоны? – ответила ей та.

– Прибыли, – нахмурилась Кара, думая о Лорри и Джен. Она знала, что Лорри не причинит дочери вреда. Понимала, что у Джен есть свои причины для общения с кем бы то ни было, и с принцем-демоном в том числе. Она уже взрослая. Но… Как же хочется контролировать каждый ее шаг.

Тем не менее лететь на берег моря, где у какого-то валуна разговаривали Джен и Лорри… Тоже не совсем правильно. Наверное… Она прикрыла глаза, расслабилась. И дочь, и брат были спокойны. Уже хлеб.

– Они придут за мной?

– Лорри и его сопровождение понятия не имеют, где вы, – холодно ответила Кара. – Никому и в страшном сне не может присниться, что я укрываю вас у себя в комнате.

– Но я не могу вечно сидеть в этой комнате…

– Удивительно, но я тоже так думаю.

– Я не напрашивалась.

– Вы – нет. Моей помощи попросил Том Кавендиш.

– И кто вы ему? Чтобы вот так помогать?

– Друг.

– Давно ли?

– Лет двадцать, наверное… Я ничего не помню. Лишь недавно поняла, что у меня, оказывается, есть взрослая дочь, отчаянно нуждающаяся в любви и заботе. Что мужчина, потеряв меня, пригласил саму Тьму на кисель в свою душу. Но я их не помнила. Совсем. Те, кто любил меня, были стерты из памяти. Но… ты? Ты же помнишь. Маму. Отца. Они… Все эти годы над Дворцом идет черный дождь. Ты помнишь, что это значит?

– Она выгнала меня из дома.

– Она, испугавшись за жизнь Лорри, бросила в гневе фразу, за которую казнит себя уже почти два десятка лет.

Аль вздрогнула всем телом, видимо, вспомнив, как ее злая шалость чуть не стоила брату жизни. Как гневалась потом мать, когда Лорри превратили обратно. Из крысы в нормального демона. Как вздыхал отец, но так и не сказал ни слова в ее защиту. А ведь она всегда считала себя его любимицей.

И страшные слова:

– Если ты не можешь вести себя, как подобает – уходи. Вон из Дворца.

Она бежала, а Кини рванул следом. Шахирра родители подарили на ее девятый день рождения. Черный, как смоль, с кроваво-красными глазками и алыми шерстинками на кончике хвоста. Он отправился вслед за ней. И погиб, отдав последние крохи энергии нерадивой хозяйке.

Они даже не успели научиться по-настоящему понимать друг друга. Шахирр был предан вслепую. Ничего не требуя взамен. А она даже не похоронила его, как подобает… Все бы отдала сейчас за ритуальный костер для Кини.

Воспоминания о доме вдруг нахлынули разом, затопив злость и гордость вязкой, похожей на трясину ностальгией, засасывающей все глубже и глубже. Сильные руки отца, подбрасывающие ее вверх. Его улыбка. Переливающийся черным пламенем флакончик маминых духов – «Искра бездны». Ее наряды. И… голос. Она пела ей колыбельную. Единственную песню, которую она помнила.

– Я очнулась. Никого не узнавала. Не понимала, что мне говорят… Не знала, как я выгляжу… Ко мне приходила женщина. Очень грустная. Она пела колыбельную, когда я сходила с ума от боли. И становилось легче. Первое слово, которое я сказала по-демонски, было «мама» – Кара пыталась достучаться до… До сестры. Но, кажется, сделала только хуже, вызвав ревность.

– А я-то вам, в вашей милой семейке зачем? Ты заняла мое место, вот и живите счастливо.

– Глупости. Никто не может занять твое место. В сердце родителей его хватит на всех. Ну ладно так себя вести в двенадцать. Но ведь ты уже взрослая. Скоро родится твоя дочь, и…

– И я буду для нее мамой, а не правительницей.

– Хорошо, – внезапно успокоилась Кара. – Это сейчас в суматохе из-за приезда, демоны ничего не замечают. Ну, какое-то время им еще можно будет морочить голову. Хотя брата я обманывать не хочу.

– Брата… – беззвучно сложились губы демоницы. Она никогда не могла найти общий язык с Лоррианом. Но они ведь были детьми. Неизвестно, как бы сложились их отношения потом. Возможно, они любили бы друг друга. Чувствовали, что никого роднее нет во всей бездне. И вот теперь эта… маска так легко, так привычно называла его братом… Больно…

Аль зажмурилась. Попыталась взять себя в руки и спросила:

– А ты? Ты уже известила своих настоящих родителей о том, что жива?

И тут увидела – Кара смешалась.

– Что? Советовать легче всего?

– Я их не помню. Конечно, спрашивала у Алана. Он говорит, родители отказались от меня из-за того, что я поступила в Академию.

– И что с того?

– Есть мнение среди людей, что женщины-магини – это шлюхи. А это позор. Поэтому… для них я умерла в тот момент, когда решила стать магом.

– Чушь какая.

– Наверное. Мне хватает переживаний и воспоминаний, связанных с Аланом и Джен. И потом… зачем? У меня же есть родители. Самые прекрасные родители во всей бездне. И у тебя, кстати, тоже…

Они замолчали… Разговор измучил обеих.

Наконец Аль спросила: