За последней чертой - Александр Леонидович Аввакумов

и подпишите этот протокол. Похоже, я ошибся…

Абакумов не заметил, как сзади к нему подошел конвоир и сильным ударом в голову свалил его на пол.

– Бей, его! – приказал следователь конвоиру. – Бей так, чтобы он запомнил тебя!

Конвоир словно ждал этой команды и стал бить ногами арестованного, стараясь выбирать наиболее болезненные места на теле генерала. Когда Абакумов потерял сознание, конвоир схватил его за стопы ног и волооко потащил в камеру.

***

Улицы Москвы чем-то напоминали разворошенный муравейник. По улицам шли люди, многие из которых плакали. Смерть вождя потрясла весь Советский Союз. Костин вышел из магазина и направился к станции метро. Александр остановился около входа и, достав из кармана пальто папиросу, закурил. Мимо него, словно нескончаемая река, двигались люди. Судя по их сосредоточенным лицам, многие из них были под впечатлением смерти Сталина. Костин бросил папиросу в урну. Недалеко от него остановилась «Победа». Из машины вышел мужчина, в котором он узнал Вахтанга Руставели. Похоже, у него здесь была назначена встреча. Он начал крутить головой, стараясь увидеть того, для встречи с которым он прибыл к этой станции метро. Заметив знакомое ему лицо, Руставели улыбнулся и направился ему на встречу. Сотрудник МГБ крепко пожал руку мужчине, и они отошли в сторону, освобождая дорогу, спешившим куда-то людям.

«А он не изменился, – подумал Костин. – Все та же надменная улыбка, развязанная походка».

Сначала Александр решил уйти, чтобы не попадаться этому чекисту на глаза, но в какой-то момент, он передумал. Встреча Руставели с мужчиной была недолгой. Вахтанг похлопал мужчину по плечу и, развернувшись, направился к машине.

– Руставели! – окликнул он сотрудника госбезопасности.

Он вздрогнул и, вжав голову в плечи, медленно повернулся.

– Вахтанг! Я тебя давно жду, думаю, что нам необходимо поговорить.

– Почему ты здесь?

– Я же тебе сказал, что я здесь «загораю» около часа. Смешно, за все это время ты так и не поменял место встречи со своей агентурой. Ты не дергайся, я здесь не один. Нервы у моего человека расшатаны и он легко нажмет на курок. Ты, жить хочешь? Вижу, что хочешь…. Здесь недалеко хорошая пивная. Предлагаю попить пива, а заодно и поговорить о насущных проблемах. Как ты на это смотришь? Не бойся, там все чисто, проверено.

Костин пристально смотрел в лицо Руставели, ожидая от него ответа. Ему хорошо было видно смятение в глазах. Он явно прокручивал всю ситуацию, стараясь понять, блефует стоявший перед ним человек или нет. Он посмотрел по сторонам, стараясь отыскать глазами людей Костина.

– Ты не дергайся. Хочешь, проверить блефую я или нет, попробуй. Если я сейчас взмахну рукой и отойду от тебя метров на пять, тебя не будет. Этот человек стреляет отлично, за ним более ста немецких солдат. Решайся…

– Хорошо, я согласен, – не совсем уверенным голосом произнес сотрудник госбезопасности. – Куда пойдем?

– Иди прямо, справа будет пивная. Я иду следом….

Руставели с надеждой посмотрел в сторону служебной машины и тяжело вздохнув, направился в сторону пивной. Пройдя метров сто, они вошли в полутемное помещение пивной. Заказав по кружке пива и воблу, они направились в дальний угол зала. Сев за стол, Костин достал из кармана пальто папиросы и положил пачку на стол.

– Как живешь, Руставели? Что собираешься делать дальше? Ты же хорошо знаешь, что тот, кто придет вслед за Игнатьевым, просто сотрет вас всех в порошок. Вы ему будете не нужны.

– Трудно сказать, как ляжет карта, Костин. Я из команды Лаврентия, а он не потопляем.

– Как сказать, Вахтанг, как сказать. Ты только посмотри, что стало с людьми Абакумова, где гарантия, что вас всех не отправят под топор…

Александр сделал глоток и снова поставил кружку на стол.

– Что с Абакумовым?

– Пока в тюрьме. Я им не занимаюсь…. Совсем недавно видел довольно интересный документ с поправками самого вождя.

– Что за документ?

– Обвинительное заключение по Абакумову. Документ свежий, февральский… Я на всякий случай его сфотографировал. Если интересует, могу поделиться. Где ты сейчас обитаешь?

– Зачем тебе это? Меньше будешь знать, меньше будешь врать при допросах.

Эта реплика вызвала улыбку у Руставели.

– Веселый ты человек, Костин. Сейчас всех интересует архив Абакумова. Многие бы отдали все, чтобы хоть одним глазком посмотреть на него. Ты случайно не знаешь у кого он?

– Откуда мне это знать. Если он и существует о нем, наверняка, знает, лишь ограниченный круг людей. Я, к сожалению, в этот круг избранных не вхожу.

– А почему тогда ты бросился в «бега»?

– На всякий случай. Когда идет зачистка аппарата, там не разбирают, кто ты. Мне еще немного пожить хочется.

Они допили пиво и стали прощаться.

– Завтра я тебя жду у станции метро. Не опаздывай, я это не люблю….

Костин надел кепку и, хлопнув Руставели по плечу, вышел из пивной.

***

Костин вернулся домой и, раздевшись в прихожей, вошел в комнату. Ивана Захаровича дома не было. В последнее время он все чаще и чаще посещал квартиру бывшей подруги его жены, которая жила через два дома от них. Умывшись, он разогрел оставленную ему хозяином картошку и сел за стол. Ему очень хотелось есть и он практически моментально опустошил сковородку с жареной картошкой. Он быстро убрал со стола грязную посуду и снова сел за стол, разложив перед собой фотокопии документа, которые ему передал днем Руставели. Закурив папиросу, он приступил к изучению документа. Это было обвинительное заключение по делу Абакумова и, судя по правкам, их сделал сам Сталин.

«Проводя подрывную деятельность, Абакумов и его помощники Леонов и Комаров ( эти две последние фамилии вождь вычеркнул) игнорировали распоряжение Центрального Комитета партии, касающиеся обнаружения связей с иностранной разведкой врага народа Кузнецова и участников группы предателей, действовавших в партии и советском аппарате (поправка Сталина в городе Ленинграде). Преследуя преступные цели, они (Сталин вычеркнул слово «они» и добавил «он») ориентировали расследование по делу Кузнецова и его последователей в таком ключе, что это локальная изолированная группа, не имеющая зарубежных связей. Обвиняемый Комаров по этому поводу показал, что он (Абакумов) прямо сказал, что дело Кузнецова и его вражеской группы является локальным. Абакумов настаивал, что среди арестованных нет и не может быть людей, связанных с зарубежными странами (Сталин снова поправил текст, он зачеркнул слово странами на слово шпионов). Результатом вражеской деятельности Абакумова, Леонова было то, что шпионская деятельность участников группы Кузнецова не была до конца расследована, а следственное дело было изъято из обращения (поправка Сталина. Он вычеркнул слово изъято и написал «скрыто»)».

Костин снова