Прости за любовь - Анна Джолос

обнять его! Столько всего важного хочу сказать в ответ!

И нет. Происходящее сейчас в клубе безумие лишь подтверждает мои внутренние ощущения: этому талантливому автору, музыканту и исполнителю нельзя уходить со сцены. Просто нельзя!

«Город пепла» — это больше, чем группа. Это больше, чем музыка. Это единый организм, отдельная вселенная, которая обязательно должна существовать.

Ради него. Ведь сам Марсель наверняка пока не осознаёт, что не сможет без всего этого жить.

Ради людей, которые слушают их песни, приходят на концерты и поют вместе с ним.

Ради ребят. Чувствовалось, что они, самые настоящие профессионалы своего дела. Играли сегодня совершенно особенно, понимая, что судьба коллектива предрешена.

— Рит!

В зале на финальных аккордах становится абсолютно темно и очень-очень шумно.

— Ритка!

Замечаю какую-то суету возле себя. Подсветив телефоном окружающее пространство, вижу, что девушке, сидящей по соседству, стало плохо. Она, похоже, упала в обморок, хотя здесь совсем не душно. Даже прохладно.

— Что с ней? — кричу, приседая.

Взволнованная до крайней степени подруга, в этот момент пытается привести её в чувство.

— Она не эпилептик?

— Нет. Нужен врач. Господи, ей нужно к врачу! — повторяет она испуганно.

— Сейчас приведу, — обещаю я, вставая, и устремляюсь к выходу.

Знаю, что на каждом крупном концерте присутствует медработник. Вот только где его искать?

Бегу по коридорам, надеясь увидеть там Илону или кого-то, способного мне помочь, но налетаю прямо на Ромасенко, курящего сигарету.

— Какого хрена, Джугели? — бросает недовольно. Встрече со мной он, ожидаемо, не рад.

— Максим, помоги! — выпаливаю, непроизвольно хватая его за рукав. — Там девушке стало плохо. Нужен врач! Где найти?

— Врач занят. Горин подрался с Батуриным.

Горин — это вроде продюсер группы. Вторую фамилию не знаю.

— Девчонка где? — стреляет глазами вниз и я, рассеянно разжав пальцы, отпускаю рукав, убирая руку подальше.

— На випке.

Тушит сигарету. Оставляет окурок и, Слава Богам, идёт со мной туда.

— Пришла в себя? — спрашиваю по возвращении у Оли. Так её назвала Илона, встретившая нас с Марселем перед концертом.

— Нет. Где же врач?

— У сцены.

— Свинтите обе.

Максим с лёгкостью поднимает худенькую девушку на руки, и как мы обе благодарны ему сейчас, не передать словами.

— Дверь подержи.

Делаю, что говорит.

Быстрым шагом движемся с Олей следом.

— Она чё вообще не ест?

— Ест, — произносит Оля в ответ.

— Ни хрена не весит. Чьи родственники-знакомые? Первый раз вас обеих вижу.

— Ничьи. Марсель подарил мне билеты. Он покупал перчатки для девушки в магазине, где я работаю.

— Кучерявый раздаривает билеты направо и налево? Прекрасно.

— Осторожно, ступеньки.

— У меня есть глаза, Джугели.

Никак не реагирую на его агрессивный выпад. Просто молча придерживаю следующую дверь, ведущую к гримёркам.

— Чиж! — орёт Ромасенко. — Зови Айболита.

— Чё такое?

— Зови давай!

Заносит девушку в небольшое помещение. Осторожно опускает на диван и она в эту секунду приоткрывает глаза.

— О, первые признаки жизни подаёт ваша Дюймовочка.

Дюймовочка хмурится и медленно моргает, глядя на Максима.

Очень удачное сравнение, кстати. Хорошенькая. Светленькая. Бледная, тоненькая, почти прозрачная. Такая хрупкая на вид!

— Ты как? Нормально? — интересуется парень и, протянув руку, поправляет прядь её волос, упавшую на лицо.

Этот жест, честно сказать, крайне удивляет. Его максимум проявления «нежности» по отношению к женскому полу из того, что я помню по школе, — шлепок по нижним девяносто.

— Ритка! — Оля бросается к ней. Сжимает её ладонь. — Ты меня очень напугала, зай!

Девушка, в свою очередь, по-прежнему не произносит ни звука. Видимо, не понимая, почему находится здесь, кто мы и что случилось.

— Так. Кому тут плохо?

А вот и врач.

Расступаемся, пропуская его.

— Что произошло?

Этот же вопрос тихо на ухо задаёт мне Марсель.

— Кузнечик, прикиньте, рухнула в обморок от того, как круто мы выступили, — хмыкнув, отзывается Максим и её губы трогает лёгкая улыбка.

— Рита болеет.

— Болеет? — врач приседает на корточки перед диваном и готовит стетоскоп.

— У неё онкология. Думаю, это из-за лучевой терапии. Мы сейчас проходим курс…

— Оля, замолчи, — Дюймовочка смотрит на сестру сердито и порицающе, а я…

Я, глядя на эту девушку, не могу поверить в то, что услышала.

Инеем внутренности покрываются.

Такая молоденькая.

Такая красивая.

За что?

*********

После осмотра врача, девушке стало легче. Она даже кое-что поела из того, что принёс ей Максим.

Не знаю как, но эти двое умудрились пошутить на тему произошедшего ещё не раз.

И это было так странно. Видеть её: совсем юную, улыбающуюся, и понимать, что она борется с таким тяжёлым заболеванием.

Сёстры уехали уже полчаса назад как, но я до сих пор думаю о Рите. Знакомство с ней оставило на душе тяжёлый отпечаток.

— Чиж, отвисай.

Пока парни собирают инструменты и технические прибамбасы, тот сидит на высоком стуле и взгляд его обращён в опустевший зал, который часом ранее был забит людьми.

— Как-то не верится, что всё это было в последний раз, — произносит он расстроенно.

Паша с надеждой смотрит на Кучерявого, но тот с невозмутимым выражением лица пакует свою гитару в специальный чехол.

— Марс, что там у Дэна? — переводят разговор в иное русло.

— Плохо всё.

— Насколько?

— Дед сказал, что условное не выбить.

— Его посадят? — Чиж в ужасе округляет глаза.

— Да. От двух до четырёх грозит. В лучшем случае.

— Пиздец, приплыли, — мрачно припечатывает Ромасенко, сидящий на полу и внаглую раскуривающий сигарету.

Надо отдать ему должное. Сегодня он ведёт себя более-менее адекватно. Терпит моё присутствие и не агрессирует в сторону Марселя. Уж не знаю, с чем конкретно это связано.

— Батю прооперировали?

— Да.

— Всё хорошо?

— Не владею подробностями. Надо набрать мать. Перед концертом у неё и сестёр были выключены телефоны.

Вижу, что очень сильно переживает. Вообще не представляю, как в таком состоянии он находился на сцене.

— Ну что вы, пацаны?

Перед нами появляются Горин и Вебер.

Мужчина прижимает что-то к щеке. Видимо, чтобы минимизировать отёк от травмы, полученной в драке.

— Собрали всё вроде.

— Выступили круто. Горжусь.

Они пожимают друг другу руки.

— Марсель, с девушкой познакомишь?

Речь обо мне. Я ведь единственный левый, присутствующий на концертной площадке.

— Тата, это Станислав Горин, наш продюсер, мой друг и просто хороший человек.

— Здравствуйте. Очень приятно.

— Взаимно, — мужчина с любопытством меня разглядывает. — Это что же, та самая Тата? — переводит взгляд на своего подопечного.

— Да. Та самая, — кивает он.

— Обалдеть…

Явно потрясён.

Смею предположить, он частично в курсе нашей истории.

— Когда будем публиковать официальное заявление? — заводит Илона осторожно.

— Через пару дней, — отвечает Марсель, переплетая свои пальцы с моими.

— Вы давайте первое время особо нигде не отсвечивайте,