Наш дом - Луиза Кэндлиш

– Как ты со мной разговариваешь? – шепчет она. – Ты же сам…

– Послушай! Если хочешь знать, я расскажу, только заткнись и дай мне слово сказать. – Тоби делает паузу, напряженно глядя на дорогу, хотя они стоят в очереди перед светофором. – Я не занимаюсь расследованиями, я не работаю в полиции, я не работаю на правительство. Никто не ждет меня в городе с бокалом долбаного шампанского!

– Но ты же сам рассказывал об исследовании пробок…

– Твою мать! У меня нет времени на эту херню! – Тоби поворачивается к ней. – Читай по губам: я все выдумал! Пересказал статью из «Стандарта», а ты и проглотила, дура легковерная! Вот поэтому тебя и поимели! А эта ваша чушь с «птичьим гнездом»? Это ж какой надо быть идиоткой, чтобы затеять ее с таким, как он? Наверняка твоя идея!

У Фии трясутся руки, на глаза наворачиваются слезы.

Он стал совсем другим, резким и агрессивным, полным ненависти.

Он по ту сторону баррикады.

Тоби сворачивает с главной улицы в переулок и останавливается где-то в темноте. Фия не знает дороги, потеряла ориентацию в пространстве; вокруг ни машин, ни прохожих. Освещенные окна домов далеко, за заборами.

О господи…

Она лихорадочно разглядывает кнопки на приборной панели, ищет блокировку дверей.

– Так, – объявляет Тоби, расстегивая ремень безопасности и придвигаясь ближе. – Мое сердце, конечно, обливается кровью и все такое, но мне надо знать, где твой муж. Меня больше ничего не интересует, поняла?

Кажется, нужная кнопка вон там, возле рычага переключения передач. Если дотянуться правой рукой и одновременно открыть дверь левой…

И тут ее парализует одна простая мысль:

– Ты… ты замешан в этой афере? Ты меня… обокрал?

Тоби вскидывает правую руку, и Фия снова вжимается в кресло.

– Это меня обокрали! Где деньги?! – Тяжелая рука опускается ей на плечо, вдавливает в сиденье. – Он тебе сказал, да? Он пытался спрятать их для тебя и ваших крысенышей! Он тебя где-то ждет? Где?!

Фия смотрит на него в ужасе.

– Я ничего не знаю! Риелтор сказал, сделка прошла по всем правилам…

– Чушь собачья! – Голос Тоби взрывается в маленьком пространстве закрытой машины. – В последний момент они получили от Брама указание сменить счет. Так где он? Какие у вас двоих еще оформлены счета?

Казалось, иссякла последняя капля адреналина, однако вдруг открылся неведомый клапан, и Фия бросает ему вызов.

– Нету никаких других счетов! Откуда мне знать, где деньги, если я вообще первый раз обо всем этом слышу? Неужели ты надеялся присвоить такую огромную сумму? Налоговая захочет выяснить, откуда она, да и полиция тоже. У тебя никогда бы ничего не вышло, деньги перехватили бы. Да и сейчас еще не поздно – половина принадлежит мне!

Тоби презрительно фыркает.

– Если бы деньги пришли на нужный счет, их никогда бы не нашли. Найдем Брама – найдем деньги.

– Найдем? Ты хочешь сказать…

– Да не с тобой! – обрывает он.

Фальшивая миссис Лоусон.

– Кто она такая?

– Незачем тебе знать.

– Незачем? Это мой дом!

– Уже нет, киска!

– Кто она? Как ее зовут?

– Фиона Лоусон, – ухмыляется Тоби. – Разве что помоложе и покрасивее. Не веришь мне – спроси Брама, это он с ней трахался.

Наконец он отпускает ее плечо, и Фия может дышать свободно. Биение сердца заглушает их голоса.

– Как все началось? Откуда ты знаешь Брама? Отвечай! Ты должен!

Фия начинает плакать, и Тоби бросает на нее презрительный взгляд. «Ты должен!» – как это по-женски, как жалко и беспомощно…

– Брам согнал с дороги встречную машину, и те разбились. Ему нельзя садиться за руль, его лишили прав. В машине был ребенок, девочка умерла в больнице.

– Что?.. – Кажется, из груди откачали весь воздух. – Ты про ту аварию в Торнтон-Хиф?

Фия читала о происшествии после визита детектива. Если бы ей пришло в голову задать хоть какие-то вопросы, оказалась бы она здесь?

– Ты был там? Ты все видел? Узнал про лишение прав и стал его шантажировать?

– Верно. Выяснилось, что я напал на золотую жилу: Брам ненавидит тюрьму куда больше, чем любит жену и детей. Что я могу сказать? У каждого своя ахиллесова пята.

Фия качает головой.

– Неправда. Он не мог… Может, поначалу испугался, но не зашел бы так далеко.

– Ему светит десять, а то и пятнадцать лет. У него уже есть условная судимость за нападение на человека, ты знала?

– Не может быть! – восклицает Фия.

– Подрался с каким-то парнем возле паба, и того отправили в больницу. Это было несколько лет назад.

– Я тебе не верю!

– Да на здоровье! Только вот полиции насрать, кому ты веришь. Прошлая судимость, ребенок умер – ему светит максимальный срок.

Фие становится трудно дышать…

– И все равно он не бросил бы мальчиков! Ты… ты его сломал!

Тоби разглядывает ее с неподдельным любопытством.

– Он сам себя сломал, лузер несчастный. Это у него в крови, ты же знаешь.

Фия цепенеет от ужаса. Лишь один человек, кроме нее, знал правду об отце Брама – его вдова, Тина. Женщины никогда не обсуждали эту тему, да и Брам упоминал лишь однажды, в самом начале.

– Как ты можешь быть таким бессердечным? – шепчет Фия. – Брам был совсем ребенком, когда умер его отец. Это сломало ему жизнь!

– Ой-ой-ой! Некоторым из нас пришлось и похуже. Видела бы ты моего старика…

Фия выдыхает. Разговор зашел в тупик, в нем нет места доводам разума или жалости.

– Что бы ни случилось в той аварии, Брам никому не причинил зла умышленно, он не заслуживает такой участи!

– Ох, Фия, тебе ли судить, чего заслуживает этот ублюдок?

– Не называй его так!

Тоби смеется, в голосе отчетливо слышится садистская нотка.

– Знаешь, как часто ты о нем упоминала? Не давала и слова плохого сказать в его сторону! Только тебе позволено критиковать Брама, да еще в таком праведном тоне! Никак не могла его забыть, вечно сравнивала нас…

– Я никогда вас не сравнивала!

– Не волнуйся, детка, ты не задела моих чувств.

Фия уже не плачет, не трясется в ознобе. Где-то глубоко внутри зарождается новая, непонятная энергия, исходящая от души, не от разума.

– Там, в Уинчестере, – я думала, мы…

– Что? Сблизились? – усмехается Тоби.

– Неужели я тебе совсем безразлична?