Великая испанская революция - Александр Шубин

К чести интербригадистов нужно сказать, что их тоже смущала кампания восхваления. На совещании политкомиссаров Центрального фронта представитель 11-й интербригады Николетти говорил: «Роль и значение интербригады в боевых действиях были преувеличены. Некоторые даже заявляли, что успех обороны Мадрида обязан исключительно интербригаде»[686]. Возвеличивание интербригад было и на руку Франко-он вел «войну с чужеземцами».

Характеризуя республиканские силы в закрытых отчетах, советские военные специалисты отмечали: «Боеспособность этих бригад, включая интернациональные, минимальная»[687].

К. Сверчевский продолжает: в республиканской пропаганде «исчезли герои милиционеры, которые почти с голыми руками сдерживали натиск фашистских орд на Мадрид…» и даже 5-й полк, не говоря о Миахе, Рохо, Бурильо и др.[688] Миахе, впрочем, было грех жаловаться — его, примкнувшего к коммунистам, вскоре тоже стали возвеличивать как спасителя Мадрида. Генералу это нравилось — как писал о Миахе Р. Малиновский, «Правда, старик любит славу, но кто из испанцев не любит славы и популярности?»[689].

Современные авторы, даже негативно относящиеся к коммунистам, наследуют у них основные мифы об испанской войне. Так, С. Ю. Данилов утверждает: «За три самых напряженных дня фронтального штурма столицы единственным подкреплением, полученным республиканцами, стала 11-я и 12-я интернациональные бригады (в совокупности — 8000 штыков)»[690]. Но 12-я интербригада прибыла несколько позднее, одновременно с дивизией Дуррути, численность которой здесь просто «приписана» интербригадам. В самые напряженные периоды битвы за Мадрид — 7—13 и 15–17 ноября, ситуацию спасали не только интербригады.

Впрочем, среди советских историков при всем прессинге цензуры были серьезные исследователи, которые высказывались более осторожно: «В ноябре 1936 г. в боях под Мадридом участвовало всего 3–4 тыс. солдат интернациональных бригад, которые, разумеется, не могли решить исход этой битвы»[691]. Хотя совокупные подкрепления (интербригады и анархисты) уже выглядят более весомой «прибавкой».

Не будем, впрочем, впадать в другую крайность и отрицать важную роль интербригад. Во-первых, многие ее бойцы имели боевой опыт — как правило, Первой мировой войны. Во-вторых, в критической ситуации равновесия сил подкрепления оказывались важнейшими гирьками на чаше весов. Их бросали в мясорубку решающих пунктов сражения. И там они действовали плечом к плечу с анархистами.

Советский военный специалист Мокроусов, непосредственно наблюдавший действия дивизии, докладывал: «Они храбры, не трусы, но недисциплинированны и, по-видимому, в первых боях с технически оснащенным противником будут сдавать. Пока не привыкнут к самолетам и танкам. Над самим Дуррути нужно много работать, у него есть много черт махновских. Поэтому можно дать директиву Мадриду, чтобы к нему был приставлен наш хороший товарищ, который смог бы с ним сработаться, а главное сдружиться»[692]. Эта характеристика подтверждает, что у коммунистов были к Дуррути идеологические претензии, но качество его войск находилось примерно на том же уровне, что и остальных республиканцев под Мадридом.

В действительности в боях за Мадрид партийная окраска колонн стала стираться. Как вспоминает боец анархистской колонны Рошаля М. Карабаньо, они стали подчиняться ближайшему к их позициям штабу, даже не поинтересовавшись партийной принадлежностью его офицеров[693].

Республиканское командование бросало под Мадрид все вновь сформированные бригады. Советские специалисты считали, что из них следовало создать кулак, которым ударить все по тому же правому флангу противника. Но создать такой кулак не удалось, так как Миаха «в приступах паники» втягивал все силы в Мадрид и даже заворачивал колонны, которые уже готовились для контрудара[694].

Советский военный советник Колпакчи настаивал: «Я понимал и сейчас держусь того же мнения, что решающее воздействие на исход операции под Мадридом мог оказать только организованный ввод в бой этих бригад резерва против открытого правого фланга противника, наступавшего на узком фронте на Мадрид»[695]. Правда, он тоже понимал, что войска мадридского фронта «не способны совершенно к наступлению и не устойчивы в обороне»[696]. Но обороняться, опираясь на Мадрид, республиканцы научились, и теперь Миаха не был расположен рисковать судьбой пусть неустойчивой, но все же имевшейся обороны Мадрида ради сомнительного флангового наступления.

Для флангового удара удалось собрать только 17 батальонов вместо запланированных 32[697]. Общая численность резерва составляла на 8 ноября 15–18 тыс. бойцов. 13 ноября силами этого кулака и соседних частей республиканцы нанесли фланговый удар на высоты Эль Серо де лос Анхелес восточнее Хетафе, что заставило франкистов прекратить на время атаки на Мадрид. Направление удара было выбрано неудачно, франкисты зацепились за каменную гряду высот и отбились. Авиация не поддержала республиканцев[698].

После этого была предпринята новая, пожалуй, самая опасная попытка франкистов прорваться в Мадрид. 15 ноября Варела после сильной артиллерийской подготовки и авиационных ударов нанес основной удар по Французскому мосту, выбил с него анархистов и прорвался в Университетский городок. Это было начало нового штурма. Но анархисты продолжали оказывать ожесточенное сопротивление марокканцам, и франкисты к концу дня смогли пройти только несколько сот метров. Это позволило подтянуть резервы — 4-ю бригаду и 1-ю интербригаду. В парке Монклоа и в Университетском городке развернулись ожесточенные бои. Городок мог превратиться в брешь, через которую Варела надеялся прорваться в Мадрид. 16 ноября интербригада попыталась пробиться к Французскому мосту, но безуспешно. Однако мост простреливался республиканцами, и франкисты подвозили подкрепления и боеприпасы по нему на танкетках. В этих боях 1-я интербригада потеряла треть состава и была заменена 2-й, подошедшей в Мадрид 17 ноября[699].