Такое запутанное дело. Когда конец близок - Фрэнсис Дункан

– Больше мне ничего не приходит в голову, нужно просмотреть записи. Я могу это сделать, если хотите, просто чтобы убедиться, что никого не пропустила.

– Это необязательно, мисс. В любом случае нам придется проверить все самим – таков порядок. Вдобавок пока нет уверенности, что звонок поступил от пациента Хардина. Возможно, экономка ошиблась и неверно поняла слова доктора.

Раздалась пронзительная трель дверного звонка. Маргарет Ройман сделала порывистое движение.

– Это звонят в клинику. Сегодня на утренний прием записано много больных. – Она помолчала и добавила, словно внезапно осознала все последствия случившегося: – Сегодня доктора Хардина ждут в больнице ближе к полудню, а днем он собирался возглавить политическое собрание. Я должна просмотреть его расписание и всех оповестить. – Она замялась и нерешительно взглянула на Бойса. – Это не нарушит правил, старший инспектор? Можно сообщить людям о происшедшем?

– Скажите им, что доктор Хардин не принимает. Пока этого будет достаточно. Позднее, конечно, новость появится в газетах, и тогда объяснения уже не понадобятся.

Тремейну показалось, будто девушка вздрогнула, а в глазах ее мелькнул страх. Затем она вышла из комнаты. Тремейн проводил ее восхищенным взглядом. Любуясь ее юной прелестью и грациозностью движений, он невольно задумался, так ли уж правильно держать в узде свои чувства. Может, дать им волю? Тремейн хорошо знал собственные слабости. Хорошенькие молодые женщины всегда вызывали у него сентиментальное умиление. Ему хотелось видеть, как они следуют вековым традициям – влюбляются и выходят замуж. Его огорчало, когда на горизонте сгущались тучи. Но он понимал, хотя и не любил признаваться в этом, что хорошенькое личико отнюдь не означает чистоту помыслов. Эта мысль помогала ему сдерживать свои порывы и не выставлять себя на посмешище.

Бойс перевел взгляд на Паркина:

– Что ж, посмотрим, что нам дадут бумаги доктора.

В его голосе звучал невысказанный вопрос, и инспектор понял, что имелось в виду.

– Я пока не занимался этим, сэр. Возможно, нам удастся выяснить что-нибудь существенное.

Клиника доктора Хардина состояла из трех комнат. Напротив прекрасно обставленной приемной, где посетители могли расположиться со всеми удобствами, по другую сторону холла помещались две комнаты поменьше: одну из них, проходную, занимала регистратура – там сидела секретарша, – вторую Хардин использовал как смотровой кабинет.

Маргарет Ройман уже начала разбирать бумаги на столе, когда вошел Бойс с остальными. Она удивленно подняла голову.

– Не беспокойтесь, мисс! – Он успокаивающе поднял руку. – Мы не будем вас тревожить. Нам придется потратить какое-то время на осмотр вещей доктора, но не вижу причин, почему бы вам тем временем не продолжить свое занятие. На самом деле, вы даже поможете нам, если мы вдруг наткнемся на что-либо подозрительное.

Она с явным облегчением кивнула. Тремейн искоса взглянул на Бойса. Это не похоже на Джонатана, отметил он. Старший инспектор не допускал небрежности в работе. Он понимал, что дает Маргарет Ройман возможность уничтожить документы, которые та хотела бы скрыть от цепких глаз полицейских, а значит, делал это намеренно.

«Похоже, очаровательная мисс Ройман сама выроет себе яму, если у нее хватит глупости поддаться на уловку», – с тревогой подумал Тремейн.

Кабинет доктора не был большим, но, благодаря царившим здесь чистоте и порядку, выглядел он довольно просторным. Из мебели в комнате стояли бюро, кушетка для осмотра больных и три стула. На стене над газовым камином висело несколько мрачных сатирических рисунков в стиле восемнадцатого века с изображением несчастных на смертном одре, вынужденных позвать за врачом. Страдальческое выражение лица умирающих и зловещий вид хирургических инструментов вызывали, наверное, противоречивые чувства у пациентов доктора Хардина. Похоже, покойный обладал своеобразным чувством юмора.

Бюро было заперто, но Паркин достал связку ключей.

– Это было у него в кармане. Надеюсь, один подойдет к замку.

Один ключ действительно подошел. Инспектор откинул крышку бюро. Стол был не таким опрятным, как остальная комната. Казалось, Хардин просто прикрыл крышкой следы своей дневной работы.

Тремейн заглянул через плечо Бойса и увидел, что большинство бумаг, в беспорядке разбросанных по столешнице, покрыты торопливыми каракулями – неизбежными закорючками врача, которому в студенческие годы приходилось писать бесчисленные конспекты, а потом, к своей досаде, выполнять утомительные обязанности клерка и изводить тонны бумаги. В основном это были обычные рецепты и другие бланки. Небольшую полку в верхней части бюро занимала справочная литература. Тремейн заметил книгу о кожных болезнях, еще одну – о легочных заболеваниях, работу по токсикологии и потрепанный медицинский справочник.

Начав с края стола, Бойс принялся методично просматривать все, что лежало на поверхности. Он не произнес ни слова, пока не закончил.

– Ничего. – Бойс пожал плечами. – По крайней мере, на мой взгляд. Мы, конечно, еще узнаем мнение медика, так, на всякий случай.

В глубине бюро помещался небольшой ящичек. Он тоже был заперт, но к замку подошел маленький ключик из связки, которую передал Бойсу Паркин. Старший инспектор открыл ящичек, и выражение его лица изменилось.

– Здесь есть кое-что поинтереснее, – заключил он.

В ящичке лежало несколько использованных чековых книжек, небольшая тетрадь в синей обложке и какие-то бумаги. Среди них нашлось с полдюжины газетных вырезок. Бойс перелистал тетрадь.

– Собственно, это дневник, но, по-моему, доктор использовал его как журнал предварительной записи, – заметил он и вручил тетрадь Паркину.

Пока тот просматривал тетрадь, Бойс принялся перебирать остальное содержимое ящика. Чековые книжки он отложил в сторону, чтобы изучить их позднее, и взял в руки газетные вырезки.

Дверь смежной комнаты, где работала Маргарет Ройман, осталась открытой, так что Бойс мог видеть девушку, стоило лишь взглянуть в ту сторону. Вдобавок когда она разговаривала по телефону, до кабинета отчетливо доносилось каждое слово. Тремейн слышал, как мисс Ройман несколько раз звонила, чтобы отменить визиты, назначенные Хардином на этот день.

Ее голос звучал обыкновенно, разве что немного устало, но это было вполне естественно. Она сдержанно и спокойно отвечала на вопросы, которые ей задавали, и, судя по ее ровному тону, люди на другом конце провода не имели никаких подозрений. Ничто в ее поведении не заставило Бойса насторожиться или засомневаться, и Тремейн почувствовал облегчение.

Задумавшись, он не заметил, что Бойс протягивает ему вырезку. Тремейн взял ее и прочитал. Это была заметка о смерти владельца ломбарда, некоего Чарлза Генри Уоллинза, найденного на полу собственного заведения с пробитой головой. Бедняга скончался от ран, так и не придя в сознание. Одежда покойного – пижама и халат – наводила на мысль, что его разбудил среди ночи какой-то шум, и он спустился вниз посмотреть, что случилось. Уоллинз был старым холостяком и жил один в квартире над ломбардом.