Фанфик по Аркейн - Grishocs

нам армия? — интересуется он, как будто я полчаса назад не говорил, что будет война.

— Как зачем? Ты же вроде хочешь отсоединиться, стать не зависимым от Пилтовера. Свободную торговлю и все такое, но при этом не хочешь обеспечить защиту Зауна. Построил школы, музеи, рестораны. Тебе этого не надо? Тебе нужны только деньги? А кто тогда будет управлять городом, где будут учиться дети, куда будут ходить люди просить защиту? — спрашиваю я, смотря на него. — Ты думал, всё? Пилтовер признал нас равными, и все зажили счастливо? Дети пойдут в соседний город учиться, их академия примет с распростёртыми объятиями. Миротворцы перестанут нас считать мусорными крысами и проявят милосердие? Очнись, жизнь не сказка. Ты сам это понимаешь, но все ровно веришь, что с мерцанием ты завоюешь любовь и уважение? Ты думаешь, тебе за это поставят памятник, как Вандеру? Просыпайся, Силко, если ты хочешь, чтобы тебя признали равным, построй самодостаточный город. Где будут больницы, школы, садики и свои миротворцы, а не пришедшие из соседнего города.

— На все это нужны деньги, откуда их взять? — Зло смотрит он на меня.

— Откуда и до этого брали, продавай мерцание, вот только не в своем городе. Производи товар для нужд населения и продавай. Выстави счёт за мусор Пилтоверу. Растряси баронов, пусть скидываются на строительство. А то как тратить, так только на себя. — Зло проговорил я. — В общем, работы море, исправлять ещё кучу всего, так что долго не рассиживайся, а хотя, мы тебя вообще проводим до бара, а то ещё прикончат по дороге.

Говоря все это, я взял со стола маску и выкинул в темноту. Закинув в карман часы, а револьвер засунув в кобуру, я поднял за лямку пулемет и перекинул через плечо. Прихватив ещё и ножик со стола, все же память. Взяв акулу за ручку, которая была за плавником, причем сделал это все одной рукой, так как вторую не хотела выпускать Джинкс из своей хватки, как будто боялась, что я испарюсь. И приготовился выходить.

Силко, встав из-за стола, прихватив свой шприц закинув его в корман, поправил прическу, выпрямил свое пальтишко, подняв воротник и заложив руки за спину. Стал выглядеть как фашист со второй мировой. Идя сзади, меня так и подмывало пнуть его под зад. Ей-богу, какие-то странные ассоциации мне приходят в голову. Обнадёживает, что я все ещё помню что-то из прошлой жизни. Хотя уже и покрылось все новыми впечатлениями.

Выйдя из здания, с Джинкс в обнимку, напоминая влюбленную парочку, после покупок с большими сумками шли за немцем. В дороге нам никто не встретился, и мы спокойно дошли до Последней капли. У клуба уже убрали тела охранников и поставили других, простых бугаев в белых рубашках и штанах на подтяжках, а не водолазов с клинками.

Поприветствовав босса, перед ним открыли дверь, впуская внутрь. На Джинкс посмотрели опасливо, а на меня как-то странно, то ли с жалостью, то ли с сочувствием, не понял как-то. Дойдя внутрь за Силко, я осмотрел зал получше. М-да, нависает воспоминание, портит впечатление только разбитый музыкальный автомат и пара пустых мест под столы. За одним из столиков сидела Севика, избитая и без механической руки, собственной персоной. Увидев нас, подскочила из-за стола и подошла неуверенно к Силко.

— Бос тут… — неуверенно начала она, но Силко взмахом руки ее остановил.

Джинкс в это время потащила меня к бару.

— Привет, Чак, организуй нам чего-нибудь поесть и попить. — бодренько заговорила Джинкс, садясь за стойку.

Бармена затрясло, он был в панике. Решив хоть как-то его подбодрить и успокоить, я улыбнулся ему. Того вообще заколбасило, он побледнел. М-да, какой-то слабенький персонал. Вспомнив, что мне лучше не улыбаться, решил стереть с лица улыбку и, скинув оружие на пол, присел рядом с Джинкс.

— М-м-меня з-з-зовут Тирам.

— Да-да, как скажешь, Чаки. — продолжила издеваться над бедным барменом Джинкс. — Так что, организуешь пару бутербродов?

— Да-да, к-конечно, все б-б-будет в лучшем в-виде. — чуть успокоился Тирам.

Начав делать коктейль, видимо, знает вкусы Джинкс, он обратился ко мне.

— А м-мистер в м-маске что будет? — произнес он уже в меньшей степени заикаясь. Но меня зацепило слово «в маске». А повернувшаяся Джинкс засмеялась.

— А ты ей понравился. — сквозь смех сказала она.

Ощупав лицо, сдёрнул маску. Откуда она на мне? Я же ее только недавно самолично выбросил. И как она появилась у меня на лице, при этом никак себя не выдав? Я ее даже не ощутил.

— Где ты ее взял? — поинтересовалась Джинкс.

— У поджигателей. Там на выбор была либо маска лисы, либо черепа. Вот я и выбрал череп на свою голову. Нет, она, конечно, нормально себя вела, до того как в нее не прилетело ядро хекстека. Но после с каждым разом что-то новое открываю для себя. — проговорил я, вертя маску в руке. Кивнув ее на стол, я повернулся к Джинкс.

Рассматривая ее, бледную, запыленную, грязную, с размазанной тушью от пролитых слез, но с таким счастливым лицом. Как будто она выиграла лотерею всей ее жизни. У меня в груди поднималось что-то горячее, что-то, что жгло не тело, но душу.

— Так что будете пить? — вырвал меня из мыслей бармен. Наваждение ушло.

— Что-нибудь безалкогольное, на твой вкус. — говорю я.

В прошлой жизни не пил и в этой не буду начинать. Тем более я не знаю, как на меня подействует алкоголь после всего пережитого. Может, у меня какой-нибудь скрытый синдром, и, выпив, я поубиваю тут всех. Не, мне такого не надо, да и проверять я не хочу, и так одни проблемы кругом, а алкоголь их только усугубит.

Я взял с принесённой барменом тарелки бутерброд и стал с жадностью есть. Вандер так не готовил, у него была чисто мужская кухня. Суровая, большими ломтями, а здесь всё аккуратненько, тоненько нарезано и проложено между двумя кусочками квадратного хлеба. А так как я голоден, причем в последнее время всегда, то даже будь это готовка Вандера, слопал бы за милую душу. Съев свою половину, я пододвинул тарелку к Джинкс.

— Ешь. Я не хочу. — сказала она, попивая коктейль через трубочку.

— Тебе нужно восстановить силы, физические и моральные, а то выглядишь так, как будто у тебя малокровие. Бледная и худенькая, что-то вас плохо кормят в вашем сельхозхозяйстве. — сказал я, поглядывая на нее.

Взяв с тарелки сандвич, она сделала первый кусь, потом второй, а дальше она набросилась на еду.

— Аппетит приходит во время еды. — сказал я и начал потягивать коктейль.