Нации и этничность в гуманитарных науках. Этнические, протонациональные и национальные нарративы. Формирование и репрезентация - С. Федоров

Ключевые слова: постсоветский Таджикистан; национальная валюта; сомони; банкноты; исторические личности.

FACES ON BANKNOTES: SYMBOLISM IN THE DESIGN OF TAJIK NATIONAL CURRENCY

In 2000, a new currency – somoni – was introduced in Tajikistan instead of the former Tajik rouble. The new banknotes and coins show images of nine outstanding people (Ismail Šamani, Mirzo Tursunzade, Shirinsho Shotemur, Sadriddin Ayni, Mir Sayyid Ali Hamadani, Avicenna, Bobojon Ghafurov, Nusratullo Mahsum, Abu Abdollah Jafar Rudaki) who lived in different epochs and represented different spheres. The author tries to find out why these particular images were chosen for designing the new national currency in the changing historical circumstances. It is crucial, therefore, not only to determine their roles in history of Tajikistan, but also to understand what they mean for Tajikistan today.

Keywords: post-soviet Tajikistan; national currency; somoni; banknotes; historical characters.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Бартольд В. В. История Туркестана // Бартольд В. В. Сочинения. В 9 т. Т. II. Ч. 1. М.: Наука, 1963. С. 109–166.

2. Бартольд В. В. Таджики (из «Энциклопедии ислама») // Бартольд В. В. Сочинения. Т. II. Ч. 1. М.: Наука, 1963. С. 469–470.

3. Blakkisrud H., Nozimova S. History writing and nation building in post-independence Tajikistan // Nationalities Papers. Vol. 38. 2010. P. 173–189.

4. Bosworth C. E. Sāmānids // Bosworth C. E., Donzel E. van, Heinrichs W. P., Lecomte G. (eds.). The Encyclopaedia of Islam. Vol. VIII. Leiden: Brill, 1995. P. 1025–1029.

5. Frye R. N. The Sāmānids // The Cambridge History of Iran / ed. by R. N. Frye. Vol. 4. Cambridge: Cambridge University Press. 2008. P. 136–161.

REFERENCES

1. Bartol’d Vasilij. ‘‘Istorija Turkestana’’, in II vol. Part 1 of Bartol’d Vasilij. Sochinenija. Moscow: Nauka Publ., 1963. P. 109–166. (in Russian).

2. Bartol’d Vasilij. ‘‘Istorija Turkestana’’, in II vol. part 1 of Bartol’d Vasilij. Sochinenija. Moscow: Nauka Publ., 1963. P. 469–470. (in Russian).

3. Blakkisrud Helge, Nozimova Shahnoza. ‘‘History writing and nation building in postindependence Tajikistan’’, Nationalities Papers. Vol. 38. (2010). P. 173–189.

4. Bosworth Clifford Edmund. ‘‘Sāmānids’’, in VIII vol. of The Encyclopaedia of Islam, ed. Clifford Edmund Bosworth, Emeri van Donzel, Wolfhart Heinrichs, Gérard Lecomte. Leiden: Brill, 1995. P. 1025–1029.

5. Frye Richard N. ‘‘The Sāmānids’’, in 4 vol. of The Cambridge History of Iran, ed. Frye Richard N. Cambridge: Cambridge University Press, 2008. P. 136–161.

Калмыкова Е. В.

Тезис о том, что мифологизированные и/или героизированные представления о прошлом играют существенную роль в складывании коллективной идентичности (не только этнической, но и политической, религиозной, социокультурной и т. д.), усиливая сплоченность «своих» против «чужих», в настоящее время настолько очевиден, что не нуждается в специальном обосновании. Как правило, коллективные представления о прошлом носят казуальный и персонифицированный характер. Выхваченные из линейного повествования несистематизированные в хронологическом порядке эпизоды, связанные с примерами достижений и выдающихся поступков конкретных персонажей или отдельных групп, не только вдохновляют потомков на аналогичные свершения, но также формируют представления о коллективных характеристиках, якобы присущих всему народу. Как бы парадоксально это не звучало, но избирательность и даже хаотичность в отношении исторических событий не означает игнорирования линейности. Эта линейность задается, во-первых, «точкой отсчета» – мифами об истоках (о происхождении народа или государства), и, во-вторых, – представлениями о врожденности и преемственности черт национального характера.

В английской историографической традиции довольно рано сложилось представление, сохранившее свою актуальность до сих пор, о четко выделяемых периодах в средневековой истории острова: бриттском, римском, англосаксонском, датском и нормандском, рубежами которых являлись завоевания. Между тем, до середины XII в., когда Гальфрид Монмутский представил читателям свой провокационный труд, посвященный древнейшему периоду в истории Британии, английские историографы были вынуждены были начинать историю острова с появления на нем римлян. Ориентируясь главным образом на «Церковную историю народа англов» Беды Достопочтенного, хронисты оказывались под влиянием предложенной им англосаксонской идентичности. Возникновению ассоциации предков своего народа с завоевателями, а не с покоренными бриттами, также способствовала информационная лакуна – практически полное отсутствие рассказов о доримской Британии.

Быстро завоеванная популярность труда Гальфрида[381], затмившая не только его современников, но и Беду, как нельзя лучше свидетельствует о страстном желании англичан знать «правду» о древнейшей истории родного острова. Даже если современники Гальфрида не были готовы воспринимать «Историю бриттов» в качестве рассказа о предках своего народа, а популярность этому сочинению обеспечивали другие факторы (соответствие эстетическим вкусам эпохи, интересом к приключениям и т. и.), именно с XII в. начался многомерный и разносторонний процесс «освоения» и «присвоения» истории бриттов историками и элитами Англии. Так, уже в середине века прославленный английский богослов Иоанн Солсберийский подчеркнул синонимичность этнонимов «англичане» и «бритты» [382].

Важную роль в этом процессе играла политическая пропаганда. Английские короли возводили свою генеалогию и к нормандским герцогам, и к правителям англов, и к легендарным Артуру и Бруту. Тематические турниры, праздники и торжества также работали на репрезентацию английских королей классического и позднего Средневековья как потомков и наследников легендарных бриттских правителей. По моему мнению, можно говорить о том, что инициатива в деле присвоения бриттского прошлого и стирании «этнических границ» была за правящей элитой. Инспирированные настроениями при дворе пропагандистские сочинения (поэмы, проповеди, обращения) также формировали обывательское представление о единой истории. Не в ученых кругах монастырских хронистов, но в рыцарской среде появляются первые тексты, в которых англичане и бритты являются синонимичными названиями одного народа[383]. Пересказывая историю о легендарной царевне Альбине и ее сестрах, появившихся в Британии еще до Брута, английский рыцарь Джон Хардинг заметил, что, видимо, от них английские женщины унаследовали жажду власти[384]. На рубеже XIV–XV вв. появляются первые исторические сочинения, в которых прослеживается тенденция понимания повествования о прошлом Англии как истории территории (страны), в то время как этническая (или квазиэтническая) история отступает (хотя, конечно, не полностью), перестает быть структурообразующим элементом исторического дискурса (в отличие от более раннего периода). В этом плане показательны изменения, произошедшие в названиях исторических трудов: если раньше в них преобладали названия этносов («История бриттов», «История англов», «Церковная история народа англов» и пр.), то с XIV в. чаще всего встречаются истории государства («История Англии», «Английская хроника» и пр.).