Мытарь - Андрей Фролов

– Я изменяю приговор. Десять ударов кнутом обоим. И будьте моими гостями, пока я не разберусь с делами насущными, чтобы решить вашу дальнейшую судьбу. Станислав, десять ударов обоим, приговор немедленно выполнить. Найди Лешика.

Было холодно. Было жарко. Ледяной ветер обдувал, морозил и схватывал обнаженную спину, но тело трясло словно в огне. Пот, практически застывающий прямо на коже, катился волной, кожа горела. Вот, значит, почему такой небогатый завтрак?

Андрей кое-как повел начавшими затекать плечами и приподнял голову, оглядываясь на распятую на соседней конструкции Яну. Девушку трясло вовсю, тело содрогалось, прошибаемое крупной и частой дрожью, руки сводило судорогой.

Прошло уже больше минуты, как их, раздетых до пояса (на девчонке хоть майку оставили), пристегнули на ремнях к деревянным балкам под ледяным ветром сентября, не торопясь приводить приговор в исполнение. Четверо солдат, вытащивших их – упиравшихся и отпинывающихся – из столовой, сейчас нерешительно мялись на пустой площадке за спиной Андрея в ожидании командира, подняв воротники. Руки одеревенели, ноги, растянутые почти на шпагат, уже просто не ощущались. Яна, подвешенная слева, ближе к дому, тихонечко подвывала, раскачивая головой.

– Эй! – изо всех сил заорал Андрей, пытаясь обернуться. – Ну вы там, ублюдки! Что уснули?! Вы нас лупить собрались или холодом морить?! А ну начинай!

Солдаты переговаривались, держась в стороне.

– Суки! Вы же девчонку заморозите! Твари!

– Заткни... заткнись, Андрей, – трясущимися губами произнесла Яна, едва повернув голову, – хрен с ними, уродами... давай лучше просто повисим. А то еще и передумают..

Ее речь была сбивчивой и неразборчивой – когда солдат вытаскивал Яну в коридор, девочку неслабо приложили об косяк. Андрей сплюнул, разглядывая кровь на бетоне.

Наконец появился командир. Чеканя каждый шаг звоном набатного колокола, из-за конструкции в поле зрения Андрея появился капитан Шелест. Весь в аксельбантах, выбритый и свежий. Офицер оперся затянутой в кожу перчатки рукой на балку, улыбнулся.

– Доброе утро, полиция. – Он остановился перед Андреем, приподнимая рукой его повисшую на затекшей шее голову. – Все-таки свиделись. А ты добрался, как я вижу. Добился, чего хотел. Молодец.

Шелест одобрительно покачал головой, прищурился.

– Я ведь предупреждал, дурень, что трасса закрыта. А теперь вот... – он обвел рукой Андрея, – картина. Сейчас мы сполна поквитаемся за подстреленных тобой пацанов! Помнишь, как на спуск нажимать было приятно? Так вот как тебе понравится перспектива остаться без пальца? Или без члена, а? Что твоя шлюшка тогда скажет?

– Давай начинай быстрее, мудак.

В ответ Шелест отстранился и несильно, но болезненно хлестнул Андрея перчаткой по лицу:

– А знаешь что? Я сам буду тебя бить, хочешь? Уж шибко таких, как ты, не люблю. – Он протянул руку куда-то в сторону, и когда снова показал ее Андрею, в ней шипела полоса кнута. – Ну просто до жути! А еще я меткий, могу кнутом тебе обрезание сделать, и считать не очень хорошо умею, Полиция. Так что не серчай, если больше выйдет...

Командуя солдатам готовность, Шелест отошел за спину Андрея. И тут сверху донеслись голоса. Андрей, не обращая внимания на пихающего в его зубы палку солдата, попытался посмотреть вверх. О, этот голос еще долго будет сниться ему в кошмарных снах. А второй – в полных радости и любви, как бы банально ни звучала эта мысль.

На балкончике четвертого этажа стояли Воротов и его невеста. Говорили громко, но неразборчиво. Потом хлопнула балконная дверь, и разговор стих.

– Приговор привести в исполнение, – улыбнулся за спиной Шелест и замахнулся кнутом, – получай, гниденыш!

– Отставить, капитан...

Андрей открыл плотно сжатые веки и выплюнул измятую зубами предыдущих преступников палку.

– Отставить, – повторил Воротов, – и не говори, Лешик, потом, что плохо меня сейчас расслышал. Десять ударов остаются как нагрузка к следующему нарушению законов...

Дверь хлопнула еще раз, звякнув стеклами. В морозном воздухе было отчетливо слышно, как скрежещет зубами капитан. Солдаты нерешительно взялись за ремни конструкции, за спиной окованный железом кнут со стуком упал на бетон, и шаги Шелеста, быстрые, неровные, стихли за углом. Ремни ослабли, и Андрей бессильно стек на землю, прислоняясь спиной к холодному дереву.

Рядом отвязывали Яну. Солдат нагнулся, накидывая сверху пуховик, и Андрей кивнул, кутаясь в промерзшую одежду. Через полминуты они остались на площадке одни.

– Бежать... бежать... бежать. – Яна сидела под своей дыбой, мерно раскачиваясь взад и вперед, совершенно не обращая внимания на сползший на бетон пуховик. Андрей придвинулся к девушке, укрывая ее посиневшие плечи. – Бежать... бежать... бежать...

Он ест, она выспрашивает: как он на Марье-царевне женился да живут ли они хорошо ?

«Поди туда – не знаю куда, принеси то – не знаю что». Русская народная сказка.

Тяжело, очень тяжело дотащились они до центрального подъезда, вваливаясь в теплый дом. Охранники презрительно кривят губы, прислуга отворачивает взгляды. Немногие не отправившиеся в сауну гости торопливо отходят с дороги двух спотыкающихся, закутанных в пуховики людей.

Скользкие ступени не дают подняться наверх, непослушные ноги отказываются слушаться. Андрей, поддерживая Яну за руку, вышел на второй этаж.

– Мне туда, – непослушными губами сказала она, кивая головой налево по коридору. – Сегодня вечером, как стемнеет, прикрой меня...

Она подняла голову, с трудом притягивая к себе Андрея, и дотронулась холодными губами до его не менее холодных губ. Улыбнулась, постукивая зубами.

– А об этой мазельке твоей, с которой глаз не сводишь, мы еще потолкуем...

Спотыкаясь и обхватив плечи руками, она пошла прочь. Андрей закашлялся, обернулся на стоящего на ступенях охранника и вернулся на лестницу.

В комнате было прохладно – неплотно прикрытое утром окно открылось еще шире, позволяя ветру немного остудить помещение, но Андрею показалось, словно кто-то растопил печь.

Прямо в ботинках, не раздеваясь и не снимая пуховик, он бухнулся в кровать, укрываясь всем, что попадалось под руку. Берлога из одеял постепенно отогревала, убаюкивала, успокаивала.

Андрею снился Воротов с кнутом в руке и распятая на дыбе обнаженная Яна.

Стук в дверь.

Это не важно...

Стук в дверь!

Ну что еще? Андрей открыл глаза, выбираясь из-под груды одеял. В дверь еще раз тихо, но настойчиво постучали. С трудом ворочая пересохшим языком, Андрей спросил, приподнимаясь на локте:

– Кто там?

– Ваш обед, господин Костин, – ответили из-за двери вежливым старческим голосом.