За гранью. Поместье - Джон Голсуорси

– Да-а?

– Его фамилия не Доусон!

Наступила длинная пауза. С одной стороны, вытянув шею, как курица, стояла въедливая баба, с другой – Дафна Глиссе, чьи глаза становились все круглее, а щеки все розовее, губы приоткрыты, руки сомкнуты на груди, а между женщинами – широкая фигура с седой бородой, багровым лицом, злыми глазками и хриплым голосом.

– Так это ты, мерзавец! Адский мерзавец!

Коротышка двинулся вперед, вскинув толстый кулак. Фьорсен сбежал по лестнице, распахнул дверь и зашагал прочь, корчась от унижения. Не вернуться ли назад и не взять ли этого пошляка с обезьяньей мордой за горло? А эта вертихвостка чего стоит! Однако чувства Фьорсена к Дафне были слишком сложны, чтобы найти для них подходящие слова. И тут его мысли, пути которых темны и неисповедимы, снова перекинулись на Джип: как, сидя на дубовом сундуке, она делала признание, – и воспоминание о ней обрушило на его разум новый град ударов.

Глава 10

В тот же вечер, стоя на углу Бери-стрит, Брайан Саммерхей провожал взглядом Джип, быстро идущую к дому отца. Он был не в состоянии заставить себя повернуться и уйти, пока мог видеть ее лицо или поймать прощальный жест. Наконец, понурившись, Брайан поплелся назад. Чем блаженнее проведенные вместе часы, тем отчаяннее наступающее после них одиночество. Он начал вникать в природу любви. Непреходящая тоска по любимой быстро нарастала. Муж Джип и так все знает – чего еще ждать? Пока перед ними маячит зловещая тень этого субъекта, они никогда не будут знать покоя, чередуя тайные встречи и расставания, как сегодня. Надо предложить ей немедленно поехать за границу – до наступления ясности, – потом он найдет для них какое-нибудь местечко, где Джип сможет чувствовать себя покойно и счастливо. А ему нужно проявить твердую решимость и привести свои дела в порядок. «Нет смысла все делать только наполовину, – думал Брайан. – Надо рассказать матери. И чем раньше, тем лучше. Разрубить узел одним махом!» Морщась от неловкости, он направился к дому своей тетки в Кэдоган-Гарденс, где его мать всегда останавливалась, приезжая в Лондон.

Леди Саммерхей ждала в будуаре, когда позовут на ужин, за чтением книги о грезах и сновидениях. Лампа с красным абажуром отбрасывала мягкие блики на серое платье, розовую щеку и белоснежное плечо. Это была представительная дама, высокая и хорошо сложенная, со светлыми, едва начавшими седеть волосами. Она рано вышла замуж и овдовела пятнадцать лет назад. Леди Саммерхей была одной из тех женщин, чей врожденный вольный дух зачах от долгого общения с людьми, занимающими высокое положение в обществе. От погрузившейся на дно души иногда еще поднимались на поверхность пузырьки, но о полном всплытии не шло и речи. Не страдая узостью или предубежденностью, взгляды леди Саммерхей, как от них часто требуется в свете, были такими, как им положено быть у людей солидного положения: обсуждать можно что угодно и сколько угодно – главное только не менять привычный жизненный уклад. Такие рассуждения и обмен идеями никак не отражались на общественной практике. Бесчисленные движения за эмансипацию и всеобщее благо, которыми интересовались она и ее друзья, по сути, лишь служили отдушиной для избытка желания делать добро, проводником для привитой с рождения тяги распоряжаться другими. Леди Саммерхей мыслила и руководствовалась идеями общественной пользы, прислушиваясь к тому, что влиятельные люди говорили об этом за обедом и ужином. И, видит бог, не она тому виной, что им нравится обедать и ужинать. Когда сын наклонился и поцеловал мать, леди Саммерхей протянула ему книгу и сказала:

– Я считаю, что этот автор написал просто возмутительную книгу. Оседлал половые вопросы и заездил их до потери сознания. Люди все-таки не настолько на этом помешаны. Мне кажется, для него следовало бы учредить специальный дом сумасшедших.

Брайан, мрачно взглянув на мать сверху вниз, ответил:

– У меня для тебя плохие новости, мама.

Закрыв книгу, леди Саммерхей испытующе заглянула в лицо сына. Она хорошо знала это выражение – наклон головы, как у бодливого бычка. Таким он являлся домой, проигравшись в карты. Опять за свое? Брайан вечно попадал в неприятные ситуации, но от того, что услышала, у нее и вовсе перехватило дыхание.

– Ты, конечно, знаешь хозяев поместья в Милденхеме: майора и его дочь. Ну-у… я в нее влюблен. Я… мы теперь любовники.

Леди Саммерхей ахнула:

– Но как же так, Брайан…

– Субъект, за которого она вышла замуж, пьет. Он несносен. Она ушла от него год назад вместе с ребенком, были и другие причины. Послушай, мама, это неприятно, но ты должна знать: я не могу говорить о ней при других. На развод нет никакой надежды. – Брайан слегка повысил голос. – Не пытайся меня отговорить. У тебя не получится.

Леди Саммерхей, с чьего лица мгновенно слетели остатки благодушия, сцепила пальцы поверх книги.

Стремительная атака жизни на ее сына, прежде знакомого с ней лишь по веренице судебных дел, выглядела очень уж жестокой, да и Брайан, должно быть, сам это чувствовал, хотя, как видно, все еще не понимал причины. Охваченный свежими эмоциями, он сохранял достаточно благоразумия, позволявшего понять, какую чудовищную весть принес матери, сколько душевной смуты и разочарования. Брайан прижал ее руку к губам.

– Не грусти, мама! Все в порядке. Она счастлива, я тоже.

Леди Саммерхей, не отнимая руки, пробормотала:

– Да, но это еще не все, Брайан. Ведь… будет скандал?

– Не знаю. Надеюсь, что нет. В любом случае он уже знает.

– Общество таких вещей не прощает.

Брайан пожал плечами:

– Мне очень жаль тебя огорчать, мама.

– Ах, Брайан!

Охи и ахи матери начали действовать ему на нервы.

– Не запрягай телегу поперед лошади. Пока ничего не говори Эдит и Фло. Никому ничего не говори. Мы пока не знаем, что еще может случиться.

Но в сердце леди Саммерхей уже поселились боль и пустота. Она ни разу не видела эту женщину, чье происхождение вызывало кривотолки, вдобавок испорчена замужеством. Наверняка бездушная сердцеедка. Какой удар! Леди Саммерхей верила в сына, мечтала и даже была уверена, что он займет высокое положение в обществе.

– Этот майор Уинтон хотя бы человек благородного происхождения? – упавшим голосом спросила она.

– Вполне! – И, остановившись перед матерью, словно прочитав ее мыли, Брайан добавил: – Ты считаешь, что она для меня недостаточно хороша? Она хороша для любого мужчины во всем мире! Я не встречал более гордой женщины. Если ты озабочена, как к ней относиться, не волнуйся! Ей ничего ни от кого не нужно –