Невольница любви - Бертрис Смолл

— Нет, Индия. Отправишься в А-Куил. С тобой поедут Мегги и младший брат Рыжего Хью Дайармид.

— Но я там умру от холода! — негодующе воскликнула Индия. — Пытаешься убить меня, папа?

— Дом каменный, в главной комнате и твоей спальне хорошие камины. Место действительно уединенное, и там ты сможешь скрыть свой позор. Никто не узнает о ребенке. Дайармид зажжет сигнальный огонь, когда твое время придет, и тогда твоя мать приедет к тебе.

— Но что будет с моим малышом? — в упор спросила Индия.

— Позаботимся о нем, когда он благополучно появится на свет, — утешил он, обнимая дочь. — Девочка, девочка, я всего лишь хочу уберечь тебя от зла, ведь ты моя дочь.

— О, папа, я так несчастна! — неожиданно разрыдалась Индия. — Я любила его! Любила Кейнана! Мне следовало быть там, в Эль-Синуте, с Бабой Гассаном и госпожой Азурой, и вместе с ними радоваться скорому рождению младенца! Господи, папа, я даже не знаю, что с ним случилось! Говорят, что он был убит во время восстания и теперь Эль-Синут разделен между Алжиром и Тунисом. Где теперь гаремные невольницы? Баба Гассан и Азура? Почему я не с ними? Будь я там, возможно, все обошлось бы. Азура всегда твердила, что я благотворно действую на Кейнана-реиса.

Рука, обнимавшая ее за плечи, чуть сжалась.

— Будь ты там, Индия, тебя могли убить или, что еще хуже, продать в другой гарем или выставить на невольничьем рынке. Слава Богу, что ты дома, со мной и матерью, а не с этим мятежником!

— Ты не понимаешь, папа! Мой муж не предатель! — объяснила она, поднимая залитое слезами лицо. — Янычары замышляли заговор против султана, и мой муж предупредил валиде и ее сына. Он рисковал, но только ради нас и наших детей. Надеялся, что валиде вознаградит его за преданность, и хотел попросить о наследственной должности дея. Народ Эль-Синута не восстал бы. Это люди мирные, всем довольные и процветающие. Нет, только янычары убили моего мужа!

— И ты ничем этого не исправишь, девочка. Он ушел от нас, но ты жива. Я не стану плакать о человеке, которого не знал, кто отнял у меня дочь и наградил ее ребенком. Я должен защитить тебя, Индия. Два дня подряд шел дождь, так что завтра небо прояснится и ты уедешь. Не волнуйся, крошка, там тебе будет хорошо. Я не позволю, чтобы моя девочка в чем-нибудь нуждалась. Просто не стоит давать пищу сплетням, и только поэтому я отправляю тебя в А-Куил.

— Да, папа, — вздохнула Индия. Что еще она могла сказать? Летом ей исполнится двадцать, но она по-прежнему не имела доступа к своему состоянию — родители об этом позаботились и сделали все, чтобы ей не досталось ни пенни. Ей всего лишь выдавалась жалкая сумма «на булавки», а без денег ей некуда идти. Только выйдя замуж, она получит право на свое богатство. А пока она в надежной клетке и вынуждена покоряться. Пусть думают, что она делает это добровольно. И когда убаюкает их подозрения и бдительность надсмотрщиков ослабнет, возьмет своего сына и найдет безопасное убежище, где до нее никому не будет дела. Продаст драгоценности, чтобы малыш ни в чем не нуждался. На земле обязательно найдется место, где она сможет вырастить сына Кейнана.

Герцог Гленкирк поцеловал дочь в лоб.

— Счастлив, что ты послушалась доводов разума, детка. Конечно, ты много страдала, но не мучай себя. Папа все сделает для своей крошки, все на свете.

Кровь Христова, неужели, он все еще считает ее малышкой? Неужели не видит, что перед ним взрослая женщина? Джеймс Лесли был прекрасным отцом, хорошо относился к детям жены от первого брака и сыну принца Генри Стюарта и никогда не делал разницы между ними и его собственными отпрысками.

За время отсутствия Индии ее брат, маркиз Уэстли, решил жить в своем английском поместье Кэдби. Остальные дети все еще обитали в Гленкирке. Хотя отец и жаловался, что из-за побега Индии не сумел отвезти Фортейн в Ирландию и выдать замуж, на самом деле он не слишком жаждал расставаться с дочерью. Он был настоящим отцом семейства и любил собирать детей под свое крыло. Только вот своего первого внука вряд ли захочет видеть. Она не знала, что отец собирается сделать с новорожденным, но еще будет время забрать свое дитя и исчезнуть. Мама, вне всякого сомнения, будет на ее стороне. Но сейчас все, что нужно Индии, — это отдых, сытная еда и сознание того, что о ней заботятся, пока она носит долгожданного сына Кейнана-реиса. Кто же он, ее муж? Пока они были вместе, это не имело значения. Кейнан-реис, дей Эль-Синута. Повелитель и господин. Хозяин и защитник. Но кем он был раньше? Ведь у всякого человека есть прошлое. Сейчас Индия отчаянно жалела, что не попыталась расспросить мужа, хотя бы для того, чтобы назвать его именем младенца, который никогда не узнает отца.

Следующий день, как и предсказывал Джеймс Лесли, выдался солнечным, но холодным. Небольшая процессия уже к полудню была готова покинуть замок. Индия решила не рисковать ребенком и села в коляску. Две огромные повозки нагрузили с верхом припасами и теплой одеждой, чтобы обитатели А-Куила смогли безболезненно пережить зиму. Жасмин заливалась слезами, то и дело упрекая мужа за решение отослать Индию в охотничий домик. Когда-то она сама проводила там время и знала, что хотя А-Куил мал и довольно уютен, но находится высоко в горах, в слишком уединенном и диком месте. А что, если дитя Индии решит появиться на свет в буран? Девочка останется совершенно одна, без материнской помощи и поддержки.

— Пожалуйста, Джемми, оставь Индию дома, — заклинала она мужа до последней минуты.

— Мама, я не обижаюсь, — вмешалась Индия. — Так даже лучше. Со мной будет Мегги, и Дайармиду приказано делать всю тяжелую работу: рубить дрова, охотиться, носить воду. Я не хочу портить репутацию Фортейн и Отем. Что поделаешь, не повезло им с сестрой, — криво усмехнулась она.

— У девушки куда больше здравого смысла, чем у тебя, дорогая Жасмин, — упрекнул муж плачущую жену.

— Я тоже еду! — неожиданно объявила Фортейн.

— И не вздумай! — отрезала Жасмин.

— Но пойми, мама, — настаивала Фортейн, упрямо тряхнув огненной головой, — мы здесь живем совсем тихо, гостей у нас почти не бывает, и кому интересно, где я, в Гленкирке или в Эдинбурге? Я хочу быть с Индией. Однажды я потеряла сестру и больше не хочу с ней разлучаться.

— Ну вот! Только этого не хватало! — взвилась Жасмин. — Теперь ты доволен, Джемми? Я лишусь обеих девочек из-за твоего упрямства и глупой гордости!

За долгие годы семейной жизни Джеймс хорошо усвоил, как опасно вступать в словесный поединок с женой. Но и с Фортейн спорить нет смысла — все равно настоит на своем.

— Вперед, Дайармид! Постарайся благополучно доставить дам на гору. А ты, Фортейн, не смей спускаться с вершины в одиночку. Если отправишься с сестрой, придется остаться на всю зиму. Не затоскуешь? В этом году тебе не придется праздновать Рождество и Двенадцатую ночь в Гленкирке, а ведь это последние праздники дома. В следующем году я увезу тебя в Ирландию.

— Я много лет проводила Рождество и Двенадцатую ночь в Гленкирке, папа, и наслаждалась каждой минутой, — спокойно отозвалась Фортейн. — Теперь же настала пора побыть с сестрой. Думаю, она нуждается во мне куда больше, чем ты.