Безоглядная страсть - Марша Кэнхем

После ванны Энни, закутавшись в халат, пила горячий грог. Леди Драммур пыталась расспросить ее, что же, собственно, произошло, но Энни не могла ответить ни на один вопрос.

— Ничего не помню! — отвечала она. — Не помню даже, как добралась сюда…

— Ничего удивительного, дочка, — покачала головой леди Драммур, — ты ведь испытала такой шок…

— Мне нужно ехать в Моу-Холл, — настаивала она. — После боя осталось много раненых, должен же кто-то за ними ухаживать… Кстати, ты не знаешь, что с принцем?

— Слава Богу, жив и здоров. Решено переправить его в Рутвен. Ты уверена, Энни, что тебе нужно ехать? У меня есть потайная комната под лестницей, там никто тебя не найдет — прячься, сколько надо…

Энни покачала головой:

— Нет, я должна быть с моими людьми. Теперь, когда нет Джона, нет Джиллиза, должен же кто-то…

— Джиллиз тоже убит? — всполошилась леди Драммур.

— Да, — печально подтвердила Энни, — я видела, как он погиб. Что с Эниасом и близнецами — не знаю. Остатки нашей армии рассеялись по лесам — узнать, кто остался жив, а кто нет, можно будет только через несколько дней.

— А что с Ферчаром? — поинтересовалась вдова.

— Тоже не знаю. В последний раз видела его сегодня утром, перед боем. Велела ему держаться от битвы подальше, но ты же сама его знаешь…

— Знаю, — кивнула леди Драммур, — такой же упрямый, как и ты. Что ж, — добавила она, помолчав перед этим с минуту, — если уж ты так настроена ехать в Моу-Холл, поезжай прямо сейчас, пока путь открыт. Пожалуй, тебе лучше ехать по восточному мосту, а затем той дорогой, что поворачивает на юг… Я дам тебе пару надежных, хорошо вооруженных парней.

— Ты позаботишься о Джоне?

— Позабочусь, крошка, позабочусь. Клянусь, он будет похоронен как надо, по-христиански…

— Я хотела бы проститься с ним.

— Хорошо, одевайся, детка. Жду тебя внизу.

Через несколько минут Энни в элегантном синем бархатном костюме амазонки с пышными кружевным воротником и манжетами спускалась вниз по лестнице. Одобрительно кивнув при виде ее наряда, вдова повела ее в винный погреб. Подойдя к одной из стен, старуха поколдовала над ней, что-то где-то нажав, что-то повернув, — и стена раздвинулась, открыв вход в тайную комнату. Энни слышала слухи, ходившие о давних связях семейства леди Драммур с контрабандистами, но раньше бывать здесь ей никогда не доводилось.

Комната оказалась огромной кладовой, уставленной всевозможными контрабандными товарами. Вдоль стен тянулись полки с множеством бутылок. Потолок поддерживался мощными бревнами, пахло землей и червями.

— Среди этих вин, — кивнула вдова в сторону бутылок, — есть очень старые, времен прапрадедушки Ангуса. Думаю, Джону бы понравилось такое окружение — толк в хорошем вине он знал…

Посреди комнаты стоял большой, широкий стол. Энни сделала знак двум служанкам, занятым с телом Джона, и те почтительно отступили в сторону. Энни подошла к столу. Лицо Джона и волосы уже обмыли. Остальное скрывало покрывало. Джон лежал как живой, и Энни казалось — сейчас он раскроет глаза, вскочит и весело подмигнет: «Вы что, и вправду решили, что я погиб? Не родился еще человек, который убьет Джона Макгиливрея!»

Энни наклонилась над Джоном и поцеловала его в лоб.

— Прости, Джон, — проговорила она, — у меня мало времени. Спасибо тебе за все. За все, что ты для меня сделал, за то, что всегда был моим другом, за то, что любил меня… Знай, что я по-своему тоже любила тебя — и всегда буду любить. Без тебя жизнь моя была бы гораздо беднее. Прости меня за все, а мне тебя прощать не за что.

Энни выпрямилась и посмотрела на свекровь.

— Ты не могла бы, — попросила она ее, — послать письмо в Данмагласс? Невеста Джона, точнее, жена, на днях они обвенчались, сейчас там.

— Хорошо, я ее извещу, хотя, разумеется, неприятно посылать ей такие новости.

— Спасибо. Ну, я поеду…

— Будь осторожна, крошка! Если, подъезжая к Моу-Холлу, ты вдруг увидишь, что там небезопасно, то поезжай дальше, в горы. Твое роскошное платье может ввести в заблуждение какого-нибудь простого солдата, но не Камберленда. Храни тебя Бог, Энни! А я, пожалуй, еще немножко посижу с Джоном, попрощаюсь с ним сама…

Кивнув свекрови, Энни вышла на заднее крыльцо. Там ее уже ждали тщательно вычищенный и оседланный Брус и двое вооруженных слуг, которые должны были ее сопровождать. Энни выехала из города как раз вовремя. Свернув на дорогу, ведшую к восточному мосту, она услышала за собой стук множества копыт и обернулась.

В город въезжали английские драгуны.

Опасения леди Драммур оказались напрасными — до Моу-Холла, во всяком случае, англичане еще не дошли. Это сразу стало очевидно, как только Энни увидела на склонах холмов вокруг своего дома множество раненых шотландцев, дрожавших от холода. Войдя в дом, Энни в первую очередь приказала забить несколько коров и приготовить этим несчастным еду. Все котлы, какие только были, тут же были поставлены на огонь, все простыни и скатерти разорваны на бинты. Большой обеденный зал превратился в настоящую хирургическую клинику, где доктор Арчибальд Камерон трудился над ранеными. Его брат, Лохел, сам был одним из пострадавших — в обоих его коленях сидело по десятку дробин. Что до третьего брата, Александра, то он был подобран на поле боя без сознания. Правая рука его от запястья до локтя была ободрана до кости. Что сталось с Алуинном Маккейлом и со Струаном Максорли — гигантом, соревновавшимся тогда с Джиллизом, кто выпьет больше эля, никто не знал. О судьбе деда и кузенов Энни тоже не могла ничего разузнать, сколько ни расспрашивала.

В одном из углов зала сидел лорд Джордж Мюррей, обхватив голову забинтованными руками. В бою лорду Джорджу выпало получить целых шесть ранений различной тяжести. В уме он, очевидно, сейчас «прокручивал» подробности боя. Слишком много в этот день было совершено ошибок, слишком дорогую цену пришлось за них заплатить…

Принц останавливался в Моу-Холле, но к приезду Энни уже уехал, так что она пропустила его пламенную речь к соотечественникам, суть которой сводилась к тому, что сегодня мы, мол, проиграли — завтра должны победить. Его высочество, похоже, был единственным, все еще сохранившим столь воинственный дух, и речь его прозвучала гласом вопиющего в пустыне.

Энни даже не стала менять своего синего бархатного платья — лишь кружева ей пришлось оторвать на бинты. В нем она и стояла на крыльце, встречая новую прибывшую подводу. Был уже шестой час, и небо начинало темнеть. Прибывший из Инвернесса вестник рассказал, что Камберленд с большим триумфом вошел в город, и тот приветствовал его звоном церковных колоколов. Одним из первых действий герцога было освобождение из городской тюрьмы всех заключенных, посаженных туда якобитами. Известный своей привычкой в каждом новом месте останавливаться там, где до этого останавливался его кузен, герцог направился в Драммур-Хаус и потреоовал от его хозяйки оказать ему гостеприимство.