Война старика - Джон Скальци

сказала мне об этом. Может быть, мне действительно удастся принести какую-нибудь пользу, хотя я в этом не уверен. Зато я нисколько не сомневаюсь, что она действительно кому-то что-то шепнула. Уже через несколько часов я отправлюсь в путь.

— Мы снова расстаемся, — вздохнула Джесси. — И даже нашего с Гарри взвода больше не будет. Ребята укомплектуют команды на других судах. А мы ждем своих назначений.

— Кто знает, что будет дальше, Джон, — сказал Гарри. — Мы, наверно, вернемся на Коралл вместе с тобой.

— Нет, не вернетесь, — возразил я. — Я попросил генерала Кигана отчислить вас из пехоты, и он согласился. Ваш первый срок службы закончен. Вы оба зачислены на второй срок и получили новые назначения.

— Что ты такое говоришь? — удивился Гарри.

— Вы зачислены в исследовательскую службу ССК, — сказал я. — Гарри, они знают, как ты ходил тут и собирал слухи и сплетни. Я убедил их, что ты принесешь гораздо меньше вреда себе и другим, если будешь заниматься исследованиями официально. Ты будешь заниматься тем, что мы притащим с Коралла.

— Я не смогу, — не на шутку испугался Гарри. — Я слишком плохо знаю математику.

— Я уверен, что ты не позволишь такой мелочи помешать тебе. Джесси, ты тоже будешь служить в ИС, только в отделе обслуживания. Это все, что я могу тебе сказать. Знаю, это будет не слишком интересно, но за время службы там вы сможете обучиться каким-нибудь другим полезным вещам. И оба будете вдали от мест, где стреляют.

— Но это неправильно, Джон! — воскликнула Джесси. — Мы еще не отслужили первый срок. Наши товарищи возвращаются на войну, а мы будем сидеть здесь и прикидываться, будто делаем что-то такое, что нам не по силам. И ты тоже улетаешь туда. Я так не хочу. Я должна отслужить все, что мне положено.

Гарри молча кивнул.

— Джесси, Гарри, прошу вас, — сказал я в ответ. — Посудите сами: Алан мертв. Сьюзен и Томас мертвы. Мэгги мертва. От моего отделения и моего взвода не осталось никого. Из всех, к кому я испытывал привязанность, остались вы двое. Я получил шанс сохранить вам обоим жизнь и воспользовался им. Я не могу помочь никому другому — только вам. Мне очень нужно, чтобы вы были живы. Вы — это все, что у меня здесь есть.

— У тебя есть Джейн, — напомнила Джесси.

— Я пока еще не знаю, что значит для меня Джейн. А вот о вас — знаю. Вы теперь — моя семья. Джесси и Гарри. Вы — моя семья. Не сердитесь, что я хочу, чтобы вы остались живы. Просто — живите. Ради меня. Прошу вас.

15

«Ястреб» оказался очень тихим кораблем. На обычном военном судне постоянно слышны разговоры, смех, всякие возгласы и прочее звуковое сопровождение человеческих жизней. Солдаты Специальных сил такой ерундой не занимаются.

Как только я прибыл на борт «Ястреба», командир майор Крик предупредил, чтобы я не ожидал, что со мной будут разговаривать.

— Сэр? — удивился я.

— Вы имеете дело с солдатами Специальных сил, — сказал майор. — Не ищите здесь каких-то личных причин, просто мы не очень-то расположены к разговорам. Между собой мы общаемся практически исключительно при помощи МозгоДрузей. Это быстрее, к тому же у нас нет привычки к разговору, как у вас. Мы рождаемся с МозгоДрузьями. Первое же обращение к каждому из нас делается через МозгоДруга. Поэтому мы, как правило, разговариваем именно так. Не обижайтесь на нас. Я отдал приказ, чтобы, если у наших солдат будет дело к вам, они обращались к вам словесно.

— В этом нет необходимости, сэр, — сказал я. — Для меня не составит сложности пользоваться МозгоДругом.

— Вы не сможете поддерживать связь, — объяснил майор Крик. — Ваш мозг настроен на связь с одной скоростью, а наш — с другой. Связываться с живорожденным — то же самое, что говорить на половинной скорости. Когда вы пообщаетесь с кем-нибудь из нас более или менее долго, мы покажемся вам резкими и изрядно грубоватыми. Это побочный эффект наших различий. Вероятно, примерно такие же ощущения вы испытываете, разговаривая с не совсем умственно полноценным ребенком. Только прошу вас, не обижайтесь.

— Не беспокойтесь, сэр, — с готовностью отозвался я. — Но ведь мы с вами разговариваем вполне нормально.

— Дело в том, что мне, как командиру, приходится много общаться с представителями неспециальных сил, — объяснил Крик. — К тому же я постарше, чем большинство моих подчиненных, и успел поднатаскаться по части этикета.

— А сколько вам лет, сэр? — не удержался я от вопроса.

— На следующей неделе исполнится четырнадцать, — ответил он. — Завтра в шесть ноль-ноль у меня будет совещание со всеми офицерами. Пока что располагайтесь, поешьте и отдыхайте. Утром поговорим о делах. Можете идти.

Отсалютовав, я вышел.

В моей каюте сидела Джейн.

— Снова вы, — улыбнулся я.

— Снова я, — просто согласилась она. — Зашла узнать, как у вас дела.

— Прекрасно, — сказал я. — Учитывая, что я пробыл на корабле всего пятнадцать минут.

— Мы все говорим о вас.

— Наверно, я могу дать поводы для бесконечных обсуждений.

Джейн открыла было рот, чтобы возразить, но я остановил ее жестом.

— Это шутка. Майор Крик рассказал мне о том, что нам будет трудно общаться через МозгоДруга.

— Поэтому мне и нравится говорить с вами голосом. Ни с кем другим я так не разговариваю.

— Мне кажется, что вы разговаривали вслух, когда спасли меня.

— Тогда мы опасались, что нас засекут по радиоизлучению. Говорить тогда было безопаснее. Мы также разговариваем вслух, когда бываем на людях. Зачем привлекать к себе лишнее внимание, если этого можно избежать.

— Зачем вы выхлопотали мне назначение на «Ястреб»?

— Вы полезны нам, — сказала Джейн. — У вас есть опыт, который может пригодиться на Коралле, а также и для некоторых других аспектов нашей подготовки.

— Что вы имеете в виду?

— Майор Крик будет говорить об этом завтра на совещании. Я тоже там буду. Я командую взводом и возглавляю разведку.

— Это единственная причина? Что я могу пригодиться?

— Нет, — сказала Джейн, — это причина, по которой вы находитесь на корабле. Знаете, я смогу проводить с вами очень немного времени. У меня прорва дел по подготовке к операции. Но есть еще кое-что: я хочу знать о ней. О Кэти. Какой она была. Как она выглядела, как вела себя. Я хочу, чтобы вы рассказывали мне о ней.

— Я расскажу вам о ней, — согласился я. — Но при одном условии.

— Каком же?

— Вы должны рассказать мне о себе.

— Зачем?

— Потому что целых девять лет я жил, зная, что моя жена мертва.