Книги крови. Запретное - Клайв Баркер

Почувствовав усталость, Эзра поднялся и подошел к окну. Огромный сад за домом содержался в строгом порядке. В этот час, правда, его безукоризненные границы лишь угадывались – свет звезд едва-едва освещал владения. Все, что видел Гарви, – собственное отражение на гладком оконном стекле.

Когда он сфокусировал зрение на отражении, его контуры словно колыхнулись, и он почувствовал какое-то шевеление в животе, словно там что-то распустилось. Он приложил к животу руку – тот подергивался и вздрагивал, и на мгновение Эзра перенесся в Бассейны, и что-то осклизло-голое и комковатое приблизилось к его глазам. Он чуть не закричал, но смог сдержаться, отвернувшись от окна и переведя взгляд на комнату: на ковры и на книги, и на мебель – на трезвую, незыбкую реальность. Но даже тогда видения отказались покинуть его мысленный взор. Суматоха во внутренностях так и не улеглась.

Прошло несколько минут, прежде чем Гарви смог заставить себя вновь взглянуть на свое отражение в окне: контуры его больше не колыхались. Он больше не позволит себе ни одной подобной ночи – бессонной и мучительной. С первым лучом зари пришла убежденность в том, что настал день расколоть мистера Колохоуна.

Этим утром Джерри пытался дозвониться Кэрол на работу, но она была все время занята. В конце концов он оставил попытки и предпринял геркулесовы усилия привести в порядок квартиру. Однако не преуспел ни в сосредоточенности, ни в усердии. Убив целый час и ни на йоту не приблизившись к намеченному, он сдался. Разгром безошибочно отражал его мнение о себе самом.

Незадолго до полудня ему позвонили.

– Мистер Колохоун? Мистер Джерард Колохоун?

– Он самый.

– Моя фамилия Фрайер. Я звоню от имени мистера Гарви…

– Вот как?

Хотят позлорадствовать или пригрозить еще большим ущербом?

– Мистер Гарви ждет от вас кое-каких предложений, – сказал Фрайер.

– Предложений?

– Мистер Гарви очень заинтересовался проектом Леопольд-роуд, мистер Колохоун. Он считает необходимым внести в проект существенные денежные суммы.

Джерри промолчал. Эта явная ложь привела его в замешательство.

– Мистер Гарви хотел бы с вами встретиться, и чем скорее, тем лучше.

– И где же?

– В Бассейнах. Он хочет обговорить кое-какие архитектурные тонкости со своими коллегами.

– Понятно.

– Вы сможете подъехать во второй половине дня?

– Смогу. Конечно.

– В половине пятого, договорились?

Разговор на этом закончился, оставив Джерри озадаченным. В тоне Фрайера он не уловил ни следа враждебности, ни намеков, даже скрытых, на возникшую конфронтацию. Может, как предположила полиция, события минувшей ночи и в самом деле – выходка неизвестных вандалов, а кража чертежей – их нелепый каприз. Упадок духа сменился оживлением. Еще не все потеряно.

Ободренный таким поворотом событий, Джерри вновь набрал номер Кэрол. На этот раз он не принял извинений от ее коллег и потребовал позвать Кэрол к телефону. Наконец она ответила:

– Я не хочу с тобой разговаривать, Джерри. Иди к черту.

– Да ты только послушай…

Она с грохотом бросила трубку, прежде чем он произнес следующее слово. Джерри тут же перезвонил. Когда Кэрол услышала его голос, она, казалось, пришла в недоумение от его страстного желания искупить вину.

– Да как тебе в голову пришло даже пытаться? – возмутилась она. – Боже мой, что толку?

Он слышал слезы в ее голосе.

– Хочу, чтобы ты почувствовала, как мне больно. Дай мне все исправить. Прошу тебя, позволь мне.

Она не ответила на его мольбы.

– Не бросай трубку. Пожалуйста. Я знаю, мне нет прощения. Боже, я знаю…

Она молчала.

– Ну, просто подумай об этой возможности, хорошо? Дай мне шанс все исправить. Хорошо?

Тихо-тихо Кэрол проговорила:

– Не вижу смысла.

– Можно я позвоню завтра?

Он услышал ее вздох.

– Можно?

– Да. Да…

Трубку повесили.

Джерри отправился на Леопольд-роуд с запасом в три четверти часа, но на полпути полил дождь, большие капли которого сводили на нет усилия щеток на ветровом стекле. Движение замедлилось, и полмили машина едва ползла; сквозь пелену ливня видны были только красные огни стоп-сигналов идущего впереди автомобиля. Тянулись минуты, и беспокойство Джерри росло. К тому времени, когда Колохоун выбрался из пробки в поисках более свободного пути, он уже опаздывал. На ступенях Бассейнов никто его не ждал, но немного впереди по улице стоял серо-голубой «ровер» Гарви. Шофера за рулем не было. Джерри нашел место для парковки на противоположной стороне и перебежал улицу под дождем. Машину он остановил ярдах в пятидесяти от Бассейнов, но к тому моменту, когда достиг цели, промок до нитки и задыхался. Дверь была открыта: не пожелав мокнуть, Гарви поработал с замком. Джерри нырнул внутрь.

В вестибюле Гарви он не нашел, но кое-кто все же там был. Мужчина ростом с Джерри, но в два раза шире. На руках – кожаные перчатки; лицо, кажется, из того же материала и без всяких признаков мысли.

– Колохоун?

– Да.

– Мистер Гарви ждет вас внутри.

– Кто вы?

– Чандаман, – ответил мужчина. – Идите.

В дальнем конце коридора виднелся свет. Джерри толкнул остекленные двери вестибюля и пошел к нему. За спиной услышал хлопок закрывшейся входной двери и отдающиеся эхом шаги Чандамана.

Гарви разговаривал с третьим мужчиной, ростом пониже Чандамана, с мощным фонарем в руке. Заслышав приближение Джерри, оба посмотрели на него и резко прервали разговор. Эзра не поздоровался и не протянул руки, а только бросил:

– Явился – не запылился.

– Ливень… – начал Джерри, но потом подумал, что вид его говорит сам за себя.

– Вы себя не бережете, – сказал человек с фонарем. Джерри сразу же узнал любезный голос звонившего ему.

– Фрайер?

– Он самый.

– Рад познакомиться.

Они пожали друг другу руки, а в это время Гарви смотрел на Джерри во все глаза, будто искал на его плечах вторую голову. Казалось, бесконечно долгую минуту Эзра молчал, спокойно наблюдая за тем, как растет беспокойство на лице Джерри.

– А я ведь не такой дурак, – изрек он наконец.

Заявление, взявшееся ниоткуда, требовало реакции.

– Я даже мысли не допускаю, что вы – главный во всем этом, – продолжил Гарви. – И приготовился быть снисходительным.

– О чем вы?

– Снисходительным, – повторил Гарви, – потому как вы, похоже, не понимаете. Не так ли?