Сердце горца - Карен Мари Монинг

А потом он даст ей эликсир. И увезет ее, и будет поддерживать ее в блаженном забытьи, чего бы ему это ни стоило, столько времени, сколько понадобится, чтобы ее бессмертная душа угасла. А когда у нее наконец не станет души, она перестанет даже чувствовать ту частичку себя, которую так отчаянно пыталась сохранить. Она даже не будет знать, что можно ощущать ее нехватку.

И будет принадлежать ему навеки.

Избегать нелицеприятных фактов Габби удавалось ровно один месяц, семь дней и четырнадцать часов.

Может, она и смогла бы продлить этот срок, но опять же все испортила очередная проклятая чашка кофе со льдом. К своей чести, Габби быстро пришла к выводу, что, если бы она бросила свою пагубную привычку, это существенно облегчило бы ей жизнь. И все же, когда она это поняла, было уже поздно.

Наступил вечер пятницы. Вечер свиданий. Габби засиделась в офисе допоздна, зная, что по улицам будут разгуливать парочки, держась за руки, болтая и смеясь, ловя легкое дуновение осени в теплом сентябрьском воздухе.

Опять начались занятия, и, хотя Габби была сильно загружена учебой, она все же осталась в «Лита и Столлер», подогнав часы работы под расписание лекций, отчаянно желая занять свой день как можно больше, чтобы ее не одолевали печальные мысли.

Перед уходом домой она заскочила в «Старбакс» за тем самым проклятым кофе со льдом и пошла забирать свою сверкающую «БМВ» с запредельно дорогой стоянки, которую она смогла себе позволить, взяв еще немного денег, оставшихся после бегства Существа. Габби уселась за руль, стараясь не замечать легкого запаха жасмина и сандала, который все еще хранила роскошная кожаная обивка. Иногда Габби хотелось продать машину, чтобы избавиться таким образом от воспоминаний об Адаме – так же, как она избавилась от хрусталя и фарфора, который он оставил на ее обеденном столе, его футболки и всех его подарков, забросив их в сундук на чердаке.

К сожалению, Габби нужно было на чем-то ездить, а мысль о том, чтобы продать эту машину и попытаться купить другую, казалась ей невыносимой, потому что она не хотела тратить силы даже на размышления об этом.

Точно так же ответ на семнадцать сообщений, которые оставили на автоответчике Гвен и Хло за последнюю неделю, отнял бы у нее слишком много энергии.

Похоже, записки, которую Габби отправила им с открыткой через несколько дней после возвращения домой, оказалось недостаточно. Она была краткой: «Гвен, Хло, все пошло не совсем так, как я надеялась. Но со мной все в порядке, просто я завалена работой. Как-нибудь позвоню. Г.»

Габби знала, чего они ждут. Они хотели получить ответы на свои вопросы. Хотели знать, что случилось с Адамом и с Дэрроком. Но она ничего не могла им ответить.

У нее не получилось жить с любимым «долго и счастливо», как смогли они, и Габби просто не могла допустить, чтобы эти светлые, счастливые люди столкнулись с пустотой и страданием, которые она чувствовала. Люди, у которых было все, о чем мечтала она: преданные мужья, красивые дети, жизнь, наполненная смехом и любовью.

Они хотели бы получить ответы и относительно нее. Узнать, как она на самом деле себя чувствует. И если бы им удалось поговорить с ней по телефону, они не позволили бы ей уйти от ответа. Их сочувствие и доброта сделали бы свое дело, и Габби открылась бы им. Она знала, что тот день, когда она перезвонит им, будет днем ее провала.

И потому она не звонила. И точка. «Я не вынесу еще одного провала. Тем более сейчас, когда у меня столько важных дел и такой плотный график», – говорила она себе. И если бы они неожиданно нагрянули к ней, как они пригрозили в последнем сообщении вчера вечером, что ж... ей пришлось бы с ними поговорить.

Через десять минут Габби выехала на аллею перед домом. Вздохнув, она перекинула сумочку через плечо, взяла портфель, спортивную сумку, огромную стопку папок, которые не поместились в портфель (на выходных Габби нужно было выполнить очень много работы), и водрузила поверх этого кофе, поддерживая край пластикового стаканчика сверху подбородком.

Она пронесла все это в гостиную – и вдруг эта неустойчивая конструкция начала рушиться. Папки полетели в одну сторону, портфель в другую, за ним последовал стаканчик с кофе, который выскользнул из-под ее подбородка, отскочил рикошетом от края стола, стукнулся о стопку книг и журналов и разбрызгал темную ледяную жидкость.

Шепча проклятия, Габби принялась собирать залитые кофе папки.

И тут она увидела ее.

С тех пор как Габби вернулась из Шотландии, она обходила библиотеку стороной, не допуская даже мысли о том, чтобы заглянуть в «Книги о Чаре». Даже не замечая, что все это время книга о син сириш ду лежала на краю столика, стоявшего возле дивана.

Теперь книга лежала в луже кофе.

Она же может испортиться!

Габби схватила ее, смахнула с обложки плотный слой мутной холодной жидкости и торопливо вытерла книгу о диван, не подумав о том, что запачкает узорчатую обивку.

Затем раскрыла ее, чтобы посмотреть, насколько она повреждена.

И судьба – которая, как начала думать Габби, обычно маскировалась под видом безобидной чашки кофе – распорядилась так, что тонкая черная книжка раскрылась на странице, которой там раньше не было.

Габби узнала элегантный, самоуверенный, косой почерк Адама. Она прочитала все, что он написал, перечитала во второй раз, в третий, вздрагивая, когда на нее обрушивались слова:

«Я никогда не останусь с еще одной смертной женщиной и не стану смотреть, как она умирает. Никогда».

Вот он. Ответ на ее вопрос все время был там.

Нет, Адам не умер. Он предпочел не возвращаться.

Полный страдания крик застрял у нее в горле, и Габби отчаянно пыталась сдержать его, но слишком долго она игнорировала свои чувства. День за днем она старалась не замечать боли в сердце, предпочитая оставаться в неведении и убеждая себя, что пока ей не известен исход, не о чем и скорбеть.

Она больше не могла притворяться. Он ушел. И никогда не вернется.

Слезы застилали ее глаза, и она больше ничего не видела. Прижав книгу к груди, Габби всхлипывая сползла на пол. Поскольку она была Видящей Сидхов, поскольку Адам знал, что на нее не действует feth fiada, и поскольку у него было непреодолимое желание понаблюдать за ней некоторое время, прежде чем он сделает то, зачем явился, принц Д'Жай возник в кухне Габриель в полосе измерения, которую она не могла воспринимать, держа в руке крошечный пузырек с эликсиром.

Адам потянул носом. Как он скучал по ее запаху! Он с наслаждением вдыхал легкий, женственный аромат ванили, вереска и солнца. Дом был слабо освещен, и Адам бродил по нему в поисках Габби. Она была где-то рядом, он чувствовал это.

Впереди, в гостиной, горел свет.

Он сделал шаг к дверному проему и увидел ее. Она сидела на полу скрестив ноги, спиной к нему. Красивая как всегда. Одетая в элегантный черный костюм с короткой юбкой (святая Дэнью, как же он скучал по этим прекрасным ногам! – особенно обвитым вокруг его талии), в сексуальных туфлях на невысоком каблучке. Приталенный пиджак подчеркивал ее бедра и полную грудь.