Дети Нового леса - Фредерик Марриет

Эдварда так растрогало, что отца его до сих пор чтят и помнят, что он был какое-то время не в силах произнести ни слова и лишь украдкой смахивал с глаз наворачивающиеся слезы.

В Портлейк друзья прибыли поздним вечером. Огромный почтенного возраста особняк старых леди располагался в красивейшем парке, изобиловавшем старыми породистыми деревьями. Один из слуг приметил двух молодых людей еще на подъездной аллее и бросился к дому, прекрасно зная, сколь радостно примут хозяйки весть о том, что племянник добрался до них. К тому времени, как они поравнялись с дверью, ее уже распахнули в их ожидании, а в холле стояли обе тетушки, страшно боявшиеся, как бы с любимым их родственником не стряслась по дороге беда.

– А между прочим, она со мной действительно чуть не стряслась, – после приветствий признался он им. – Если бы очень вовремя не вмешался вот этот мой друг, вряд ли мы с вами сейчас обнялись бы. И не смотрите, пожалуйста, так на его пуританское одеяние. На самом деле он Кавалер и предан нашему благородному делу. Кроме того (ох, сейчас я вас изумлю!), он – сын полковника Беверли, который погиб при Нэсби вместе с моим дорогим отцом!

– Никому не были бы так рады, как вам! – синхронно простерли к смущенному Эдварду руки две старые леди и, спешно препроводив их в гостиную, распорядились поскорее накрывать ужин.

– За нашими лошадьми проследят, – сказал Чалонер Эдварду. – Больше нам не придется самим обихаживать их. А теперь, дорогие тетушки, позвольте узнать, нет ли для меня писем?

– И сразу несколько, – подтвердила одна из них, – но, наверное, прежде тебе и мастеру Эдварду надо поесть.

– Нет уж, сначала письма, – сгорал от нетерпения Чалонер. – Почитаю-ка их перед ужином, а за столом обсудим новости.

Та же из тетушек передала ему стопку конвертов. Чалонер, одолев очередную корреспонденцию, тут же передавал ее Эдварду, и, таким образом, они оба быстро оказались в курсе происходящего. Генерал Миддлтон и другие авторы этих посланий уже находились в армии и сообщали Чалонеру о том, что там происходит сейчас и какие действия планируются на ближайшее будущее.

– Видишь, Эдвард, они уже на марше, – радостно произнес его друг. – И, по-моему, тактика их хороша. Генерал Кромвель вынужден был занять неудобную позицию. Наши теперь находятся между его армией и Лондоном. У них в запасе еще три марша, и по мере дальнейшего продвижения английские сторонники наконец смогут к ним присоединиться. Отчаянный шаг, но удачный. Если продолжится так же бодро, как началось, победа за нами. Конечно, по численности мы пока не равны парламентской армии, зато теперь в наши ряды каждый день станут вливаться новые силы. Король уже послал людей на остров Мен за графом Дерби, и он присоединится к армии завтра.

– Где же в данный момент находится армия? – спросил Эдвард.

– Они продвигаются столь стремительно, что завтра же встанут лагерем всего в нескольких милях от нас, – откликнулся Чалонер. – Если хочешь, можем присоединиться к ним.

– Всей душой, – выдохнул Эдвард как раз в тот момент, когда доложили, что ужин подан.

Ранним утром прибыл гонец с письмом от генерала Миддлтона, сообщавшего Чалонеру, что королевская армия прошлым вечером разбила стоянку менее чем в шести милях от Портлейка. Молодые люди еще лежали в постелях, но, получив весть, принялись спешно себя приводить в порядок. Когда они начали одеваться, Чалонер заметил, что костюм Эдварда вряд ли будет уместен там, куда они едут, и, распахнув перед ним гардероб, предложил ему выбрать любую одежду из той, которую он носил несколько лет назад, когда был гораздо худее. Костюмы вполне пришлись Эдварду впору, и, вполне понимая, насколько прав его новый друг, он выбрал себе два из них, которые были ему больше всего по вкусу. Довершила картину шляпа с пером. И Эдвард в новом своем одеянии превратился в красавца Кавалера. Спешно позавтракав, друзья распрощались с пожилыми леди и поспешили в лагерь сторонников короля.

Час спустя они уже объяснялись с дежурным офицером на передовом посту, который, узнав, в чем дело, велел сопровождающему отвести их в палатку генерала Миддлтона. Он принял Чалонера совершенно накоротке, узнав же, кто его спутник, отнесся и к Эдварду с полным радушием.

– Я ожидал тебя, Чалонер, – деловито проговорил генерал. – Мы собираем сейчас кавалерию. Ее командующим назначен герцог Бакингем, однако реально ей будет командовать Масси. Ты пользуешься влиянием в этом графстве и, без сомнения, приведешь к нам много дельных людей.

– А где граф Дерби? – поинтересовался Чалонер.

– Сегодня утром как раз присоединился к нам. Мы продвигались настолько стремительно, что едва успевали подбирать сторонников, – с гордостью сообщил Миддлтон.

– А генерал Лесли? – хотелось как можно больше выяснить Чалонеру.

– К сожалению, пребывает в дурном настроении, – ответил генерал. – Точной причины не знаю, но повод для беспокойства у него точно есть. В его войске чересчур много священников, а у них, как известно, на все особые взгляды, и они не очень-то склонны слушать чужие команды. Но нам с вами, кажется, надо поторопиться к его величеству. Он в это время уже встает, и, если вы готовы, я вас представлю ему. А потом уж поговорим подробнее.

Генерал привел их в дом, где на время стоянки была устроена временная резиденция короля, и после недолгого ожидания в приемной их провели пред светлые очи Карла Второго. Выполнив ритуал приветствия, Миддлтон сказал:

– Позвольте, ваше величество, представить вам майора Чалонера, отец которого был вам небезызвестен.

– Напротив, он был хорошо нам известен своей отвагой и преданностью, и мы до сих пор горько оплакиваем его гибель. У нас нет никаких сомнений, что сын унаследовал все качества своего замечательного родителя.

Его величество протянул ему руку, и Чалонер, преклонив колено, поцеловал ее.

– А теперь ваше величество будут изрядно удивлены, – снова заговорил генерал. – Потому что второй молодой джентльмен, которого я вам хочу представить, считается погибшим, а род его – обрубленным жестокой дланью наших врагов. Это старший сын полковника Беверли.

– Да неужели?! – воскликнул король. – Семья столь нам преданного и достойного джентльмена, как Беверли, погибшая в огне Арнвуда, была нашей болью. Известие же, что сын полковника спасся, мы расцениваем в качестве нашей личной удачи. Твое место рядом с нами, Беверли, и пусть отныне наш слух услаждает звук твоего имени.

Эдварду тоже была протянута рука, и он, в свою очередь преклонив колено, приложился к ней губами.

– Ну, юный джентльмен, что бы ты пожелал от нас, дабы свет памяти нашей о твоем чудесном родителе достойно в тебе воплотился? – осведомился король.

– Единственное, о чем просил бы ваше величество, – это позволить мне в час опасности находиться с вами, – с поклоном ответил Эдвард.

– Слышим ответ настоящего Беверли, – его ответ явно пришелся по душе королю. – И постараемся эту просьбу исполнить, Миддлтон, – перевел он взгляд на генерала.