Драконья доля - Надежда Кузьмина

Вздохнула, улыбнулась — и уставилась в землю.

Ну, где тут следы этого идиота?

Потыкавшись в разные стороны — сообразила: в каком бы направлении Кир ни шёл, всё равно, пока нога не зажила, постарается выбирать дорогу полегче. И по ровному месту, не по косогору. Значит, надо спуститься в долину под горой и повернуть на запад, а тогда уж искать.

Идея оказалась верной. Там, где листва на тропе была влажной, виднелись свежие отпечатки сапога, а рядом следы костыля. Отлично! Теперь лишь бы не сбиться…

Удивительно, но двигался он быстро. Будто спешил куда-то. Только три часа спустя впереди мелькнула синяя куртка.

А мне в голову, пока бежала следом, пришла нехорошая мысль: вдруг дело не в обиде, а совсем в другом? Ведь Кир дважды отказался отвечать на вопрос, куда именно держит путь и что потерял в Драконьих горах. Причём так, что было ясно: спрошу и в третий раз, и в пятый — всё равно ничего не узнаю. «Не имеет права говорить», и всё тут. Так не выйдет ли, что догоню его, загляну в лицо: «Я с тобой!» — а Кир меня прогонит? Или снова втихаря ускользнёт на рассвете?

Я же понятия не имею, что он на самом деле обо мне думает. Да, я его спасла. Да, встретились в диком краю, где, похоже, кроме нас, на сто лиг окрест ни души. Но как только Кир смог передвигаться, сразу пошёл дальше. А меня с собой не позвал. Одарил на прощанье котелком, и на том спасибо.

Как же поступить?

Может, пока просто идти по следу, а на глаза не соваться?

Здорово было бы шагать бок о бок… но вдруг я снова не нужна?

Наверное, если б он был здоров, я бы отстала. Или прокололась, и меня б заметили.

Но он ковылял, не оборачиваясь. Да и как оглянуться, если еле равновесие держишь? Так что я спокойно шла следом, держа небольшую дистанцию. И размышляла о том, что делать ночью. Выходило, что надо будет незаметно притулиться где-то неподалёку, чтобы, если затрясёт, не унесло от него прочь. То есть костра мне не видать. Ничего, на пару дней варёной рыбы хватит — уходя, Кир не тронул ничего из моих припасов — а дальше что-нибудь соображу. А вот чем этот горе-путешественник будет питаться? Хотя, наверное, тем же самым, чем и до нашей встречи.

Остановился он, только когда начало темнеть. Закутался в плащ у подножия толстого граба, сжевал непонятно что, взятое из котомки, хлебнул из фляги, потом стал лечить ногу.

Отползла за пригорок и тоже стала устраиваться на ночлег.

* * *

Через три дня я уже жалела, что ввязалась в эту авантюру. Потому что моя калика перехожая чесала вперёд и вперёд с упорством прущей на нерест рыбы. Без передышки, не задумываясь и не останавливаясь. Временами смотреть на его старания было просто жутко — на один крутой холм Киру пришлось карабкаться чуть ли не ползком, нога-то ещё не держала. Вполз и рухнул… Жуть. Куда его несёт?

Зато и оглядываться ему было некогда. Так что я пока осталась незамеченной. Только, если перевал, ведущий к людям, где-то и был, то растаял в дали за спиной — путь наш вёл куда-то на закат. Я шла и шла, стараясь не терять синюю куртку из вида, жевала сушёные опята с орехами и закусывала сорванной по пути снытью.

От нечего делать вечерами я тоже стала сидеть с руками на коленях и воображать внутри себя горящую свечу. Наверное, всё это было чушью, но смущало одно: пламя виделось серебристо-белым и никак иначе.

Эх, может, надо было мне рассказать о частице драконьей крови и спросить совета? Но я так привыкла таиться, что упустила момент. Если выберусь отсюда, всё же пойду в Галарэн, попробую что-нибудь разузнать. Думается, что если мешочек с камнями, которые нашла в брошенном доме, продать с умом, то и на оплату мага хватит, и на избу с огородом и парой коз останется.

Но почему я вот так сразу, без колебаний, сорвалась с насиженного места за Киром вслед?

Размышляя так и эдак, пришла к выводу, что причин может быть три.

Первая — потому что до волчьего воя соскучилась по людям и не захотела остаться снова одна.

Вторая казалась сомнительной. Вдруг Кир мне нравится, вот я за ним и побежала? Может такое быть? Вспомнила, как мыла ему голову, запутавшиеся в волосах пальцы, своё смущение. И то, как мы касались пальцами ночью — тепло чужой руки, стук сердца… Ну, и эта родинка, до которой отчего-то и вправду всё время хотелось дотронуться… Тут не поспоришь, парень он симпатичный. И мы оба в том возрасте, когда женихаются да хороводятся. Кровь играет, и никуда от этого не денешься. Да к тому же другого, хоть косого да кривого, на сто лиг вокруг не сыскать. Так что — хихикнула в кулак — хромой, можно сказать, настоящий подарок. Повезло найти такого. Но влюблена ли я? Думаю, всё же нет. Отношусь с симпатией, испытываю определённый интерес — это вернее. А при том, что этот интерес безответен — иначе не чесал бы сейчас Кир к горизонту, — так всё и останется. Чудес при моей внешности горелой головёшки не жду.

И, наконец, третья причина: для того, чтобы жизнь имела смысл, нужна хоть какая-то цель. А я, застряв в этой глуши, её потеряла. Пусть обустроилась, не голодала и не холодала, пусть работой меня никто не изводил — а чего-то очень важного не хватало. Так что, даже если б не встретилась с Киром, всё равно пошла бы дальше.

Наверное, третья причина — самая правильная.

Хмыкнула — моя цель, моя путеводная звезда, мой маяк как раз удачно навернулся с крутой горки и сейчас с огорчённой физиономией разглядывал разодранный локоть синей куртки. А кто просил туда лезть? Сам виноват!

Кир вздохнул, поправил лямки мешка и заковылял дальше.

Я сунула за щеку орех и потрусила следом.

Равенство — самая прочная основа любви.

Г. Э. Лессинг

Настал день, когда Кир снял лубки с ноги. Ощупал икру, кость, кивнул и натянул второй сапог, который до того торчал вверх подмёткой из котомки. Бинты не выкинул, а аккуратно скатал. Молодец! Мало ли что ещё приключится, а лишней ткани ни у него, ни у меня нет.

Но быстро он поправился… Хотя, если дракон, неудивительно: ведь даже на мне ссадины заживали за пару дней. А в нём древней крови в два с лишним раза больше.

Только теперь станет труднее, потому что идти он сможет быстрее. Угонюсь ли? Надо постараться.

Оказалось, всё не так страшно, потому что костыль Кир пока оставил, берёг ногу. Да и я приспособилась к его темпу, выходило даже временами задерживаться — искупаться в ручье, собрать горсть ягод. А один раз мне жутко повезло: я подбила из лука куропатку и тем вечером рискнула — отошла подальше и развела маленький костёр. Птицу обмазала глиной и запекла в углях. И слопала чуть не с костями вместе.

По-настоящему трудно пришлось лишь однажды, когда сначала мы перебирались через быструю горную реку вброд — ярящаяся, пенящаяся ледяная вода доходила до пояса, сбивала с ног, а округлые булыжники на дне так и норовили вывернуться из-под ступни, не давая прочной опоры. Кира тогда снесло по течению, и я пряталась за большим валуном, пока он, раздевшись догола, отжимал одежду. А потом мы два дня карабкались на затянутый облаками высоченный перевал. Ночевали на стылых камнях, дыша туманом. Я очень боялась потеряться.