Одинокая охота - Магнус Йонссон

Она кивнула на баночки с таблетками, стоявшие на подоконнике.

— У меня лейкемия. Мне недолго осталось.

Рикард не знал, что ему сказать.

— Я сожалею, — пробормотал он.

— Но я понимаю, что вы не пришли бы сюда, если бы это не было важно, — добавила женщина. — У меня есть номер мобильного сына. Подождите, я сейчас принесу его.

Она удалилась, а они молча ждали ее. Сгорая со стыда. Не смотрели друга на друга. Оба чувствовали себя не лучшим образом из-за того, что ради достижения своей цели им пришлось обмануть старушку. И в данной связи для них, собственно, не играло роли, каких дел наворотил Росомаха.

Алис Естанше протянула им листок бумаги.

— Мне жаль, но я должна лечь, — сказала она. — Мое тело не выдерживает так долго.

На пути вниз Рикард понял, что они забыли послать сообщение Линн. Но, пожалуй, это было даже хорошо.

Она недовольно посмотрела на них, когда они залезли в машину. Рикард покачал головой.

— Это была не та ситуация. Смертельно больная пожилая дама. Она почти ничего не знала. Но мы получили номер мобильника, — сказал он и развернул бумажку с ним. — Это не тот номер Росомахи, который был у нас раньше. И не тот, куда Клара Рессель отправляла сделанные в доме Линн фотографии. У него, скорей всего, два мобильника, — заявил он, достав телефон и сверившись со своими записями в нем.

Эрик взял листок себе.

— Зато это тот же самый номер, который Исабелла использовала для связи со своим братом, Ругером Естанше, — сообщил он и вернул листок. — Мы, похоже, выявили бóльшую часть его семейства. Однако, несмотря на это, нам по-прежнему неизвестно, где находится Росомаха.

Львята кувыркались на заросшей травой площадке. Самый младший из них чуть не скатился в ров с водой. Бофельт наклонился вперед к ограде. Амид рассеянно смотрел по сторонам. Он уже успел проголодаться. Но, похоже, по соседству не было ни одного киоска с хот-догами. И он не хотел торопить своего шефа. Они приходили сюда около года назад. Тогда ему удалось скрыть свое удивление по поводу желания Бофельта встретиться там, где больше понравилось бы детям. Потом он понял, что шеф испытывал чувство ностальгии в отношении зоопарка, вероятно, связанное с какими-то детскими воспоминаниями. Он скосился на Бофельта. Смотря на львов, тот смеялся, как ребенок. Амиду никогда раньше не приходилось видеть, чтобы шеф чему-то радовался столь откровенно. Ничего подобного он не замечал, когда тот находился в своем офисе в Ульв А/С.

Амид считал еще одним знаком доверия то, что они приходили сюда. Но он и так был его самым близким человеком после всех лет, что он верно служил ему в качестве помощника. Это грело душу, несмотря на то что ему приходится стоять здесь и смотреть на дурно пахнувших медведей и затравленных львов.

Бофельт же получал огромное удовольствие. Могучие львы и их потомство с невероятной легкостью двигались по скалам. Их мускулы заметно играли. И пусть они не были свободны, все равно были символом настоящей, истинной природы. И ее совершенства. Они занимали верхнее положение в пищевой цепи. Красивые и изящные. Сильные и внушающие страх. Короли в мире, где выживали только сильнейшие. В саванне. В природе.

Там, где не было места для слабых. Где никакое вырождение не прощалось. Не существовало смешения рас. Он рассмеялся про себя, когда подумал, что льву никогда не пришло бы в голову спариваться с обезьяной.

Он отошел в сторону, когда молодая пара встала рядом с ним. Неприязнь охватила его. Белая женщина. Курчавый ребенок. Цвета молочного шоколада. Рядом с ними папа. Естественно, негр. Без сомнения, полуграмотный уроженец какой-нибудь африканской пустыни. Малыш смеялся громко и рьяно показывал на львов. Бофельт отвернулся в сторону. Он подумал, что ребенок вырастет и станет паразитом, точно как все другие, понаехавшие в Данию за последние годы. Не говоря уже о Швеции, которую буквально наводнили готтентоты. Кивком он указал вперед. Амид последовал за ним к арктической зоне. Спокойствие вернулось к нему. Белые медведи. Одним ударом своей могучей лапы они могли убить человека. Бофельту вспомнилось, как он был в этом же зоопарке в детстве. В семилетнем возрасте со своим отцом Вильгельмом Бофельтом.

Ему не составило труда выудить из памяти тот день. Ведь именно тогда он и его отец единственный раз делали что-то вместе. Фактически это был один из немногих случаев за все его детство, когда его отец проявил хоть какой-то интерес к нему до той поры, когда он вырос и стал частицей отцовского движения.

Это было другое время. Отцы делали и не такое тогда. Он сам не знал, как поступил бы, если бы жена родила ему ребенка. Хотел бы верить, что уделял бы ему больше внимания. Но уж точно не баловал бы его и не сюсюкался с ним, как большинство молодых родителей в наше время. Но он так и остался бездетным. Его супруга умерла уже несколько лет назад.

Он посмотрел в сторону. Сейчас он был здесь с Амидом. Самым близким ему человеком, если не считать отца, ныне находившегося в доме престарелых.

Зоопарк выглядел иначе тогда. Тесные клетки, в которых звери едва могли двигаться. Черная пантера маниакально ходила туда и обратно за толстой стальной решеткой в ожидании смерти. Ни малейшего намека на блеск в глазах. Стертые когти. Шерсть не блестела.

И все равно Бофельт любил тот зоопарк. Он улыбнулся. Ему вспомнилось, как он карабкался через ограду, намереваясь погладить карликового бегемота, который, испугавшись, нырнул в свой крошечный бассейн. Он повернулся к Амиду.

— Что ты хотел обсудить?

Перед ними медведи, фыркая, отряхивались от ледяной воды.

— Линн. Я хочу отправиться в Стокгольм и предпринять новую попытку. Даже если она не угрожает нам именно сейчас, это все равно бомба замедленного действия, — сказал Амид и попытался прочитать реакцию на свои слова на лице Бофельта, но оно абсолютно не изменилось. Неужели шеф не понял из его рассказа, насколько она опасна?

— Она не исчезнет. Она не сдастся. И в любой момент может напасть снова, — продолжил он. — Достаточно вспомнить, что совсем недавно произошло со «Скрытой правдой» и Кларой Рессель из «Скандинавского копья». Я хочу получить разрешение, чтобы закончить с ней. Пока она не добралась до нас. Или до Росомахи.

Бофельт массировал свои полные щеки.

— Что происходит с Росомахой, кстати? — спросил он. — Один из людей Йоргена Кранца вроде бы вышел на нас?

— Росомаха, похоже, нашел себе новое занятие. Он охотится не только на АФА, он взялся за наших союзников. Даже если он пока не бросил вызов нам, то уже успел схватить вчера жену Йоргена Кранца и пытался вымогать у нее деньги. Йорген, судя по всему, в бешенстве. Его пасынок связался с нами. Это тот парень, который помогал Коскинену осенью.

Бофельт серьезно посмотрел на него.

— Я считаю, мы просто обязаны встать на сторону Йоргена и его пасынка, — сказал он. — Но давай подождем, пока не узнаем, чего, собственно, хочет Росомаха. У тебя есть с ним связь?