Хмурое небо - Константин Станиславович Бобринёв

***

В общении со мной люди ведут себя по-разному, кто-то легко идет на контакт, кто-то злобного косится, разминувшись со мной в коридоре, но в целом преобладает понятное недоверие, слухи о моем происхождении быстро разошлись по бункеру. Сам я по-прежнему живу в лечебной палате, где в перерывах между изучением Корпуса мне внутривенно вливают немалое количество препаратов. С каждым днем я делаю успехи, заново научился ходить, держать предметы новой рукой, совершать прыжки и прочими элементарными для простого человека движениями и действиями, к моему удивлению, адаптация организма происходит стремительно, Профессор говорит лучшие умы прошлого разработали эти импланты для восстановления солдат. Только забота здесь была не о человеке, а о желании как можно скорее поставить встрой выбывшую единицу, чтобы вновь отправить убивать себе подобных ради лживых идей и чужих интересов.

На восьмой день реабилитации я чувствую себя довольно неплохо, учитывая обстоятельства, уже ничего не болит, швы затянулись, организм принял новые части лишь изредка напоминая о их чужеродности легким дискомфортом. Завтракая в обществе миловидной медсестры, того самого ангела, подарившего мне укол обезболивающего. За время, проведенное в госпитале, мы узнали друг друга получше. Я ни на что не рассчитываю, но новость об отсутствии у нее отношений, неожиданно вызвала во мне опрометчивую надежду. Не знаю, чем она тронула мое зачерствевшее сердце, может своей внутренней теплотой или же бездонными зелеными глазами, но в ее присутствии я всегда чувствую себя немного неловко. Не слыша ее речи, я зачарованно смотрю на ее губы, искушаясь на опасный поступок… дребезжа звенит старый телефон, пробуждая меня от наваждения. Катя, смущенно улыбнувшись, видимо почуяв мои намерения, сняла трубку.

— Да. Здравия желаю! Слушаюсь товарищ генерал! — она испуганно кладет телефон, шокированная столь высоким звонком. — Тебя вызывает к себе Сулла.

Облачившись в новую форму рядового Корпуса и поношенные военные сапоги — одежды минувших лет Великой войны, я в сопровождении дежурного покидаю палату в подчеркнуто новом статусе. Ох, как же все это странно, бывший комиссар, теперь один из врагов Новасити, должно быть нечто подобное чувствуют ренегаты, покинув Вельд ради «сытого будущего», хотя вряд ли причины и цели у нас совсем разные.

Когда я зашел, Генерал мерно расхаживал по комнате рядом с большой интерактивной картой.

— Привет, Ворон.

— Здравствуйте, Генерал.

— Как ты и говорил, город готовит против нас масштабную операцию. По данным разведки на подготовку осталось не более недели. Кейнтриц, как мы предполагаем нанесет удар сначала по Вулмарту, а следом и по Главному бункеру, что ты имел честь обследовать все последние дни. Мы, конечно, можем забаррикадироваться, на что вероятно противник и рассчитывает, но тогда мы потеряем все чего достигли за десятилетия кровопролитных войн, более того если Кейнтриц найдет воздуховоды и запустит газ, наш дом станет нашим склепом. Поэтому мы обязаны дать бой.

— Сколько Вы сможете выставить людей в поле?

— В грядущей битве 5 тысяч человек.

— У Вас нет бронетехники, авиации, нормальной артиллерии, их сметут, Вы же понимаете это?

— Не у вас, а у нас, пора бы уже привыкнуть, что мы теперь в одной лодке, — крайне точно подметил Сулла. — Забавно, как рядовой учит генерала, но ты ведь у нас необычный рядовой, ведь так? Чтобы они выстояли, ты должен помочь всем нам.

— Как? Не много ли Вы возлагаете на простого солдата?

— С каждого по способностям, каждому по потребностям. Так говорили мудрецы. Твою потребность в конечностях мы реализовали, теперь тебе под силу поучаствовать в важной операции, ее подробности узнаешь в пути.

— «Как неожиданно» — промелькнуло в голове, где и осталось.

— Но сперва тебе предстоит пройти посвящение, своеобразный обряд инициации, после которого ты для всех станешь солдатом Корпуса Смерти.

— Что за обряд?

— Ступай и увидишь.

В глубине 10 уровня в просторном прямоугольном помещении в окружении висящих на стенах флагах и знаменах, поверженных врагов Корпуса, до отказа набился разномастный народ. На противоположной стороне от входа разместили помост, где уже нас ожидал офицер в парадной форме, возле него на коленях с завязанными сзади руками и мешками на голове ожидали своей участи два пленника. Один из них судя по лохмотьям принадлежал к Силам безопасности, другой… мое сердце бешено забилось… к Трибуналу. Всю процессию готовился заснять расположившийся рядом оператор с камерой. Над всем грядущем действии возвышался символ Корпуса Смерти в обрамлении черепов мутантов… и людей. Почетный экскорт остановил меня в двух метрах от сцены рядом прибывшей до меня Бестией, которая предпочла демонстративно не замечать моего появления. Офицер, как я уже разглядел, в звании полковника, поднял вверх руку, гомон моментально прекратился, зависла давящая тишина, предвестник важного события. Ладонь моя вспотела, живот свело от волнения, но вопреки, я всем своим видом старался казаться спокойным. Я не стану строить себе иллюзий, мне сейчас предстоит убить пленника, вопрос лишь кого именно.

— Братья и сестры, солдаты, сержанты и офицеры великого Корпуса, благословленного самой смертью, сегодня в наши ряды готовятся вступить два неофита, рекрута с богатой послужной историей. Всем вам известно, что они некогда служили ложным идеалам города лжи и упадка, и не просто служили, они были его дланью — Трибуналом. Но слепцы прозрели, они увидели всю порочность своей прошлой жизни, приняв в своем сердце нашу правду. И теперь они докажут, что порвали с прошлым и готовы отправится с нами в путь к светлому будущему или погибели, если так будет угодно нашей гопоже!

Он сделал паузу под одобряющие крики толпы, кто-то даже похлопал меня по плечу, а затем оратор продолжил.

— Вот два раба лжи. Первый из них, — он сорвал мешок с бойца Сил безопасности по левую руку. — Рядовой Моррис, он с подобными себе ублюдками атаковал один из постов на подъездах к Вулмарту. В живых не осталось никого, ведь вы пленных не берете не так ли?

Офицер вытащил кляп из рта солдата.

— Простите! Умоляю вас! Я в воздух стрелял, это все они! Прошу! — пленник разрыдался, полковник, не скрывая отвращение грубо заткнул ему рот тряпкой.

— Как видите, он даже не солдат, его бы следовало повесить, но мы милостивы и поэтому даруем ему смерть от пули, как подобает