Наследница трех клинков - Дарья Плещеева

– Как не хочется надевать юбки, – тихонько сказала она Мишке. – Они мешают страшно. В юбках нельзя проделать кое-какие приемы…

– Какие, сударыня? – шепотом спросил Мишка.

– Вот увидите. Я покажу, чтобы вы знали. Этот прием очень хорош в уличной драке, когда не до правил…

– Вы бывали в уличных драках?

Она рассмеялась.

– Нет, мой учитель преподал мне эти ухватки на всякий случай.

Мишка добился своего – они подружились. В какую-то минуту он понял, что дама в амурных шалостях отчего-то не нуждается, и более всего надежды на ее благосклонность будет у того, кто сумеет представиться добрым приятелем. Поэтому он пошел на попятный – отказался от целования ручек и комплиментов. Подействовало – мадемуазель Фортуна стала обращаться с ним более ласково, и тогда-то началась занятная игра, поединок двух подростков, которые представляют себе любовную связь разве что в очень отдаленном будущем.

Будь Мишка постарше и поопытнее – задумался бы, отчего особа, блистающая при дворе, до такой степени лишена кокетства. Причин могло быть две: или ей надоели кавалеры, так что она только в фехтовальном зале и отдыхает душой, или в ее жизни была неудачная любовь, после которой необходим длительный отдых.

Но Мишка привык к более простым отношениям с женщинами, к игре, которая разворачивается вокруг постели. Он только видел, что складываются отношения, не замутненные суетой страсти, и полагал, будто они могут стать первой ступенькой в любовном приключении. И некому было сказать ему, что такое приятельство или со временем помирает естественной смертью, или навеки остается платоническим.

– Примерь, сударь, – сказал Арист, протягивая Мишке две перчатки для левой руки из толстой кожи, на ладони – многослойной. Они служили для выполнения особого приема, очень полезного при настоящей схватке, если владелец перчатки хотел завершить ее без кровопролития. Мишку тоже научили в свое время, как, захватив клинок левой рукой, вырвать его у противника.

– Полагаешь, сударь, это понадобится?

– Полагаю, публика будет рада, если ты это проделаешь. Тогда я разведу вас, через минуту вы опять сойдетесь, а за эту минуту будут заключены новые пари. Публике нельзя давать остывать, ее нужно разогревать все больше и больше. А ты, сударыня?

– Сейчас, – сказала мадемуазель Фортуна и надела такую же перчатку.

– Отдохнули, ваше сиятельство? Можно продолжать? – спросил капитан Спавенто. Она кивнула.

Мишка выбрал ту перчатку, которая более была по руке, и, отойдя, отсалютовал даме небольшой шпагой (они уже бились на шпагах и иногда – на фламбержах, хотя фламберж неудобен для женской руки).

– Ан гард, господа. Приходим в меру!

Мишка и мадемуазель Фортуна сошлись и схватились биться так, как им предстояло сразиться в ассо. Обоим поединок нравился, оба уже хорошо чувствовали друг друга, оба немного рисковали, и риск их радовал. Мишка при выпаде чересчур подался вперед, и дама сразу воспользовалась промашкой. Она с силой парировала удар, шагнула вперед и ухватилась за клинок Мишкиной шпаги у самого эфеса.

Он и не подозревал, что мадемуазель Фортуна так легко лишит его оружия. И ведь не по сговору – поединок был, в сущности, настоящим ассо, с азартом, с наглостью. А она, вырвав у него шпагу и отбросив к стене, сделала шажок левой ногой влево, а правой нанесла удар по Мишкиной голени. Не сильный, но вразумительный.

– Туше, туше! – закричал капитан Спавенто. – Выйти из меры!

– Я этого не знал! – воскликнул Мишка.

– Ну так будете знать! – задорно отвечала она. – Этим ударом сбивают с ног. Он не для ассо – но может выручить, если приходится драться с двумя или с тремя. Подберите шпагу, сударь!

И тут-то Мишка уловил в ее голосе то, чего добивался: началась игра мужчины и женщины. Женщин у него было немало, и уж что-что, а отличить природную сварливость или приятельскую насмешку от той задиристости, которая служит первым приглашением к амурной схватке, он мог.

Очень вовремя, подумал он, как раз накануне ассо. Может, это уловка, чтобы заморочить голову противнику и одержать победу?

Он нагнулся, взялся за посеребренный эфес, выпрямился. К счастью, в зале не было зеркал, иначе он бы, может, сам собой залюбовался – своей грациозной позой, разворотом плеч, ногами прирожденного танцора, алебастровой кожей. К тому же он скинул камзол и мог похвалиться стройным станом, в поясе тонким, как у первой придворной красавицы. Но он знал, что эта поза должна нравиться, и точеное лицо, и волосы, почти белые, и левая рука, отведенная назад так красиво, что лишь первому столичному танцору Тимоше Бубликову впору.

– Царь небесный! – воскликнул Арист, откинув крышку карманный часов. – Вам пора, ваше сиятельство. А ты, сударь, отдохни и опять готовься к бою.

Мишка наблюдал за мадемуазель Фортуной очень внимательно и видел, что уходит она неохотно. Более того – уже стоя в дверях, она обернулась.

Понравился, понравился, тайно ликовал Мишка, наконец-то понравился! И пребывал в восторге, покамест не явилась компания господ, желающих поглядеть на кавалера, с кем будет биться загадочная дама.

На тот вечер было намечено несколько ассо, но всех заинтриговал именно поединок с дамой. В зал приходили гвардейцы всех полков чтобы схватиться с Нечаевым и убедиться: он мастер своего дела. Вот и сейчас явились четверо, с кем было сговорено заранее, один разделся, переобулся в мягкие туфли и скрестил с Мишкой не шпаги, но длинные фламбержи.

Мишка и пересчитал ему острием все пуговицы на камзоле, сверху вниз, из баловства.

– Теперь видите, господа, что противник у дамы нешуточный? – спросил Арист. – Поверьте мне, противница – не хуже.

Мишка стоял посреди зала, улыбаясь и пробуя фламберж на гибкость. Он был почти счастлив – пари заключались основательные, ставки записывал капитан Спавенто, и Мишка мог получить неплохие деньги. Единственное, что ему не нравилось, – Воротынский как скрылся, так больше и не появлялся. Воротынского можно было понять – он вложил в авантюру с похищением свои деньги и злился. Но Фомин же прямо сказал: при ближайшей возможности обвенчается на дуре, вот только найдет другого священника, готового за деньги совершить обряд.

Потом Мишка провел еще два боя в присутствии самого Бальтазара Фишера, и хозяин зала, одобрив бойца отправил его отдыхать, а сам пошел домой – он с семейством занимал квартиру в этом же здании.

– Главное – укрепи свой дух, сударь, – сказал Арист, – и не заглядывай даме в декольте. Да и вообще – поменьше бы ты о ней думал. Она не твоего поля ягода. Пойдем-ка, пообедаем, чтобы ты потом до вечера уж ничего не ел. Да и не пил, кстати!

– Она точно будет с открытой грудью? – спросил Мишка, испытывая странное неудовольствие, как будто никто, кроме него, не имел права видеть прелести мадемуазель Фортуны.

– Это необходимо – а то подумают, будто к нам второй кавалер д’Эон пожаловал.