Спектакль - Джоди Линн Здрок

Симона уронила банку. Она ударилась о пол и разлетелась на кусочки. Озеро черноты растекалось в стороны, будто стремилось убежать от осколков.

– О Mon Dieu! – Бледное лицо Симоны стало совсем молочным. – Что теперь?

– Мы это уберем, – сказал Луи, вытаскивая льняной платок с вышитыми инициалами, – и поищем доказательства. Здесь наверняка что-то есть.

– Я все еще не понимаю скачка, – сказала Натали. – В тот момент невозможно было определить, что внутри банок.

Луи закончил вытирать растекшееся, сделав кровавый сверток, наполненный осколками.

– Нет, но это была запоминающаяся деталь, мягко говоря. – Он встал. – Она сказала, что это настойки: она раньше работала в аптеке. Я тут провел немного времени и, поверив ей на слово, ничего особенного не подумал. Пока не увидел в морге Темного художника.

Симона, теперь рассматривавшая банки на другой полке, повернулась к нему.

– Ты его узнал?

– Тогда нет, не совсем. – Он мерил шагами комнату, осматривая каждую горизонтальную поверхность и все, кроме банок. – Но он показался очень знакомым. Много дней я не мог понять почему, и думал, что виделся с ним в клубе или в книжной лавке. А потом, на днях, прочитал описание в газете и вспомнил, что видел недавно его фотографию.

– Когда приходил сюда, – догадалась Натали.

Луи кивнул.

– Да. Мадам Клампер просила меня положить книги на столик, – сказал он, показывая рукой на деревянный предмет изящной работы. – Но в тот раз на нем была рамка с их совместной фотографией, прямо там. Они стояли у фонтана Медичи в Люксембургском саду – мы даже обменялись парой фраз об этом.

Мраморно-бронзовая скульптура Акида и Галатеи, влюбленных, застигнутых врасплох великаном Полифемом. Снова влюбленные. Кажется, это их любимый мотив.

Натали внезапно почувствовала головокружение. Это не может происходить на самом деле. Невозможно, чтобы она стояла в квартире спутницы Темного художника. Вообще-то, и не стоит этого делать. Здесь должна быть полиция, а не они.

– Не надо было ничего расследовать, – сказала Натали. – Нужно было сразу пойти в полицию, даже если это оказалось бы неправдой. У них постоянно бывают ложные следы.

Луи упер руки в боки.

– Не беспокойтесь. Если мой сегодняшний план провалится, то утром я пойду в полицию. Но я подумал, что какие-нибудь доказательства помогли бы поддержать мою теорию.

Натали была одновременно и рассержена, и впечатлена тем, как он продумал эту схему. Он был намного умнее, чем ей казалось. Она сочла его поэтом с интересом к оккультизму. Под всей этой броскостью скрывался острый, наблюдательный ум.

Она повернулась к Симоне, но та не слушала. Она не отрываясь смотрела на банки.

– Вот оно, доказательство ее причастности. Смотрите, смотрите на банки. Девушка номер два. Девушка номер три. Девушки номер один не хватает, но все остальные соответствуют. Все датированы этим летом. Что еще это может быть?

Кровь Агнес там, в банке, как научный эксперимент или экспонат музея естественной истории.

Палец Натали дрожал, когда она прикоснулась к банке с ярлыком «Девушка номер пять».

– Агнес была Агнес, а не девушкой номер пять.

– Мне жаль, – сказала Симона, гладя Натали по спине. – Сочувствую, что тебе пришлось это увидеть и вспомнить.

Несколько минут они продолжали поиски молча. Натали присоединилась к Луи у книжной полки, и он показал на научные книги, которые ей приносил. Но Натали его не слушала, а искала Овидия.

– Что если она работает с тем, кто прислал письмо? Или сама его отправила?

– Зачем же? – спросила Симона. – Она могла просто исчезнуть, и никто никогда не узнал бы, что она собирала кровь вместе с Темным художником.

– Никто и не знает. – Луи вытянул книгу и пролистал, – пока.

Книги в основном были научными, несколько философских, пара романов, «Энеида» Вергилия, том работ Цицерона, и больше никаких древнеримских книг.

Глаза Натали метались по комнате. Она подошла к деревянному бюро и открыла его изогнутую крышку. Слева стояла carte de visite[25] в рамке, маленькая фотография с потрепанным уголком. Красивая молодая женщина с темными волосами сидела на стуле; стройный мужчина постарше, похожий на нее, стоял позади. Зои и ее отец, наверное, или дядя. Натали взяла ее, чтобы показать Луи.

– Это она?

Он подошел сзади и посмотрел на снимок.

– Лицо у нее сейчас худее, и волосы она носит собранными, но да, это она.

Симона подошла посмотреть.

– Красивая, – сказала она, проводя пальцем по силуэту. – Интересно, ее папа, или кто там с ней, предупреждал ее не водиться с убийцами?

– Думал ли он, что она вырастет и станет собирать бутылки с кровью? – Натали покачала головой, возвращая carte de visite на место, с чувствами, мечущимися от неверия до отвращения. Она не могла примирить этот образ Зои с мрачными особенностями квартиры. Девушка на фото могла быть ее одноклассницей, подружкой ее и Агнес. Вместо этого она была непостижимой, явно ненормальной женщиной, предпочитавшей фигуркам из лиможского фарфора бутылки с кровью убитых.

Натали обыскивала бюро. Конверты, чеки, обрывки бумаги, финансовые документы, два блокнота – все в аккуратных стопочках – занимали все место. Она стала пролистывать блокнот, когда Луи подошел к одной из уставленных банками полок.

– Итак, мы знаем, что она была сообщницей, – сказал он и снял с полки бутылочку с надписью «моя +1, с опиумной настойкой» и сунул в карман невзначай, будто вломиться в чужую квартиру и взять с полки сосуд с кровью было абсолютно нормальным делом. – И мы знаем, что она каким-то образом экспериментирует с кровью. Но не знаем, как и почему.

Во внешнем коридоре послышались шаги. Натали затаила дыхание.

– Это не она, – махнул рукой Луи. – Она не вернется еще несколько часов, так как на спиритическом сеансе.

Симона сузила глаза.

– А ты откуда знаешь?

– Потому что сегодня и правда есть сеанс – один мой знакомый его организует, и я договорился, чтобы он использовал заднюю комнату The Quill. Я видел несколько дней назад список гостей и ее в нем. – Он побарабанил пальцами. – Она вернется позже.

Натали выдохнула и вернулась к блокнотам. В первом, кажется, были банковские дела: суммы в долларах и расчеты. Во втором, с поблекшими чернилами и пожелтевшими страницами, – символы, которых она никогда раньше не видела, и подробные записи. Почерк менялся: то вытянутый, летящий, то четкий, сжатый – должно быть, писали два человека.

– Кто эта женщина?