Академия для Королевы - Мария Николаева

Переведя дыхание, я наконец подняла глаза на того, кто все еще поддерживал меня после танца. Светлый. Инквизитор. Бывает же так.

— Никогда не думал, что увижу это. Правду говорят, от танца пустынницы можно потерять и разум, и душу. — Заметив мой взгляд, мужчина улыбнулся: — Алев Свейн. Нас представляли друг другу, но вы, наверно, уже забыли.

Вспомнив, в каком состоянии я пребывала с момента появления на горизонте Марикая, я смущенно опустила глаза.

— Фидда, — негромко ответила я.

— Знаю. Как я и сказал, нас представляли друг другу. Но вы были так погружены в свои мысли, что, наверно, и не заметили этого момента. Рад, что ваши печали вас уже покинули.

Не покинули, но затаились. Я все еще нахожусь под магией танца. До следующего утра точно. А потом можно будет снова подарить этому миру кусочек счастья и удачи — думаю, в Зардии зрители всегда найдутся. Тем лучше. Может, удастся вытеснить из груди эту тоску. Раньше надо было этим заняться, но я так старательно гнала от себя мысли о Маше, что почти поверила в собственное безразличие.

— Вам понравился мой танец?

— Он был великолепен. Как и танцовщица. — Мужчина, не отрывая взгляда от моего лица, чуть наклонил голову. Всего лишь признание мастерства, а меня уже бросило в краску и сбилось дыхание. — И, Фидда, давайте обойдемся без этой официальщины. Можете называть меня Алевом и на «ты». Если вы не возражаете, конечно.

Я таю. Знаю, что это лишь эффект от танца, но все равно это нервирует. За последнее время я так привыкла быть рассудительной и трезвомыслящей, что сейчас от одного его взгляда чувствую томление и жар. Еще немного — и я окончательно потеряюсь в этих ощущениях…

— Я не против. Сама не привыкла ко всем этим церемониям. Мы живем проще. И веселей, — шире улыбнулась я. Наверно, не стоило напоминать светлому о свободной морали пустынников, но я сейчас была не в состоянии отфильтровывать лишние слова.

— Хотелось бы мне на это посмотреть…

А может, и не отпугну его. Абрахаса вон тоже сначала привело любопытство, а потом он так и остался — в смехе моей сестры и голосе брата. Значит, и прочие светлые все-таки способны рассмотреть притягательную красоту пустынниц и их танцев.

— Приезжай по весне к границам Пустыни — увидишь. Многие семьи собираются там и устраивают настоящий праздник. К нам тогда и гости захаживают. Мы всем рады.

— Мне считать это приглашением? — Алев многозначительно посмотрел на меня.

Я заливисто рассмеялась. Вообще-то приглашением был сам танец, а мои слова не более чем дань его любопытству.

— Считай, считай. Хотя не советую при встрече с остальными упоминать мое имя — заревнуют. Да и девушки у нас любопытные, при желании все вызнают. — О том, каким способом они обычно это делают, лучше умолчать. Пусть сюрпризом будет. Есть у нас такие искусницы, что даже государственные тайны раскрывать научились. А главное — потом никто и не помнит, кому что сболтнул.

— И что? Действительно так просто принимают? Я слышал, что в Пустыню без приглашения лучше не ходить.

— Смотря с чем придешь. Если с миром и открытым сердцем, то не обделят ни теплом очага, ни лаской. А если с мечом и камнем за пазухой, то даже пески не пропустят тебя. Мы рады гостям. Нам нравится, когда любуются нашими танцами. Ведь если подарил счастье другим, сама Пустыня станет к нам добрей.

— Чудные порядки, — негромко отметил Алев. Я лишь пожала плечами. Я так выросла. Мне кажутся дикими лицемерие светлых и откровенная трусость темных. Пустыня учит открытости и искренности — и в словах, и в поступках. Такой была наша богиня. И пусть многие ее считают кровавой и жестокой, для нас она нежнее родной матери. Возмездие ведь разным бывает. И далеко не всегда оно приносит лишь боль и слезы.

— Какие есть. — Я легкомысленно пожала плечами, не желая вдаваться в подробности и начинать неизбежный спор. — Может, потанцуем? Второй такой танец я, конечно, сейчас не осилю, но что-нибудь более простое — вполне.

Инквизитор лишь протянул мне руку. Кажется, он был совсем не против продолжить наше знакомство. Пока в танце.

Лика

На Маша было жалко смотреть. Вот спрашивается, если хочешь вмешаться, то какого демона стоишь в стороне?! Боишься оставить взбалмошную Королеву даже на пару минут? Ну и кто после этого дурак? Я, конечно, все понимаю, но на лице нашей кошечки большими буквами написано, что она нашла себе кавалера на ночь. И если в ближайшее время мой «щит» не вмешается, то точно проморгает ее. Или он думал, что пустынница станет его ждать всю следующую вечность? Так это не про Фидду! Она и так слишком долго вела себя образцово-показательно.

— Маш, если хочешь что-то сделать — делай. Не оглядываясь ни на кого. Можешь не верить, но раньше я на таких мероприятиях вполне сносно и без телохранителей обходилась, — негромко произнесла я, краем глаза отслеживая перемещения нашей кошечки. Да уж, сегодня она отличилась. А ведь я уже почти привыкла видеть ее тихой и печальной. Не могу сказать, что мне нравилось то ее меланхоличное состояние, но времени разобраться в причинах этого у меня не было. А тут оно само как-то прошло.

Но Маша жалко. Стоит словно сам не свой. А главное — так старательно не замечает Фидду, что это уже становится заметно.

— Машка! — раздраженно прошипела я, так и не дождавшись никакой реакции на свои слова.

— Это ее дело, — хмуро откликнулся мой «щит».

Ну-ну. Даже спорить не буду — ее. Но я не заметила, чтобы ей была какая-то разница, кто станет ее кавалером на этот вечер и ночь. А если ее выбор был по принципу «кто первый подойдет», то, значит, в него всегда можно внести коррективы. По крайней мере, прежней привязанностью.

— Маш, повторяю, ни на кого не оглядывайся! В том числе и на нее! Что еще взять с кошки — гуляет где захочет. Хочешь удержать — покажи ей, кто хозяин. Если она того пожелает, то все равно вывернется. Если же нет… — Я не стала продолжать, меня и так поняли. Коротко кивнув, Марикай сделал шаг в сторону, почти мгновенно сливаясь с пестрой толпой. Мне остается лишь пожелать ему удачи. Ну не верю я, что наша кошечка могла так быстро его забыть! Слишком увлечена она была им, чтобы так быстро остыть. Ладно, сами немаленькие, без меня разберутся. А у меня и так забот хватает.

Стоило только моему телохранителю скрыться из виду, как многие поспешили засвидетельствовать мне свое почтение. Любопытство, конечно, не порок, но как же оно бывает утомительно!

Меня хватило всего на пятнадцать минут нескончаемых вопросов. После этого я, сославшись на легкую усталость, удалилась в ближайшую комнату.

Тишина! Как же я по тебе соскучилась!

Упав на ближайший диван, я потерла пальцами уже начинающие ныть виски. Чувствую, к концу этого вечера моя голова превратится в чугунный колокол.