Русский хан - Владимир Лошаченко

Башкиры наткнулись на татар в десятидневном переходе, сами остались незамеченными. По их подсчетам, к нам в гости перло не меньше шести туменов. Шестьдесят тысяч воинов. Что же, ребята, мы вас ждем.

Все ближние деревни князь Феодор эвакуировал. Крестьяне успели захватить с собой живность: коров, свиней и даже домашнюю птицу.

Рязанцы активно готовились к обороне – поливали стены водой, чтобы схватились ледяной коркой, готовили смолу и дрова для костров. Я посоветовал князю Феодору:

– Заставь горожан и дома свои водой облить, начиная с крыш – все меньше пожаров.

Дней через пять прибыли очередные гонцы от разведки: татары в трехдневном переходе, шустро двигаются, однако.

– Князь Феодор, признайся как на духу: ты, может, ранее с татарами чего не поделил, старая вражда, старые счеты? Или где их хану в суп плюнул? Они ведь не к кому либо, а к тебе прут, целенаправленно.

Феодор пожал плечами:

– Да вроде ничего такого не припоминаю. При отце что-то такое было.

– Вспоминай, вспоминай. Он посидел, почесал в затылке:

– Не может быть! – и хлопнул ладонью по столу.

– Что не может быть? Что у жирафа такая шея?

Князь вытаращился на меня:

– Какая жирафа, государь?

– А что не может быть? – терпеливо спросил я.

– Да давняя история. Лет тридцать назад у нас посольство пребывало Астраханское. В числе посольских находился Гирей-хан, нынешний правитель Орды. Влюбился, понимаешь, в мою будущую мать – боярыню Голицыну, а она уже была просватана за моего отца – Юрия Ингваревича. Само собой, татарину ничего не обломилось, но столько лет прошло – неужель он такой злопамятный дурак?

– Эх, князь, из-за женщин и не такие войны начинались. Ну, хоть что-то прояснилось. Возьмем «языка» для верности, для подтверждения твоей гипотезы.

– Чудно, государь, молвишь, половины не понять.

– Чего непонятно? «Язык» сиречь пленный, а слово «гипотеза» означает предположение. Погоди, с делами разгребемся – вызову тебя в Казань, пройдешь курс наук, а те азы, что прошли – мелочи, для первоклашек. Короче, так, князь: я тебе оставлю минометы и четыре пулемета с расчетами, а сам – во внешнее кольцо. Народ на стенах предупреди – у меня две железные самобеглые повозки носиться станут, чтобы никакой паники.

– Государь, а разрешишь покататься?

– Нет, ну чисто дети. Разрешу, разрешу. Все, будь, князь, опосля увидимся, – и я подался к ожидавшей меня карете.

Орда спокойно прошла наш стокилометровый коридор и устремилась к Рязани. На последней стоянке татар наши спецназовцы украли нукера прямо от костра. При допросе он ничего говорить не хотел, только зубами щелкал от злости.

– Семен, долго вы валандаться с ним будете?

Сеня крякнул и взялся за нож.

– Подожди ты, садист противный.

Видно, интонация моя напомнила Скуратову старый анекдот, он закис в смехе.

– Сынок, иди сюда!

Тигр выпрыгнул из фургона, играючи преодолел метров десять и уставился на меня вопросительно.

– Сынок, вот этот нехороший дядя не хочет с нами разговаривать. Ну-ка рявкни на него.

Тигр подошел к татарину, тот от ужаса съежился и стал вроде как меньше ростом.

Сынок рявкнул ему в ухо, и татарин упал в обморок. Да, такое не каждый выдержит.

– Сынок, рядом.

Тигр спокойно уселся рядом со мной, поджав под себя хвост.

Спецназовцы привели в чувства вражеского нукера.

– Поднимите его. Слушай сюда, воин или ответишь на мои вопросы, или мой тигр вырвет и съест твою печень. Выбирай.

Я обходился без переводчика.

Татарин залопотал, стараясь не смотреть на тигра.

Прав оказался князь – действительно Астраханскую орду привел Гирей-хан. Численность – шесть с половиной туменов.

– В Астрахани есть еще воины?

– Мало, полтумена осталось.

– Тебе повезло, воин, в живых останешься. Вот когда вашу банду в пыль разнесем, тебя домой отпустим, с радостной вестью вернешься. А как звать тебя?

– Ахмет, господин.

Скуратов подал голос:

– Падай на колени, ты, засранец, с царем разговариваешь.

– Ладно, хватит здесь цирк устраивать. Пленного в обоз, после отпустим.

Дня через два началась осада города. Слава богу, дождались.

Ранним утром мои телохранители притащили в березовый лесок, на заранее утрамбованную площадку, пулемет КПВ и короб со снаряженными лентами. На синтезаторе я наклепал шестьдесят стволов и по двадцать коробов к каждому.

Пулеметы раскидали по войску. Пора начинать, стволы-то одноразовые.

Мы с Семеном разбежались по машинам, он идет с правого фланга, я – с левого. По рации даю три семерки – атака. Наше кольцо начало стремительно сжиматься, четыре километра, два, один. Татары в зоне прямой видимости. Все происходит в точности как в моем сне, вплоть до деталей. Я отчетливо вижу в бинокль отчаянный штурм. Вот и смола с кипятком полилась на татар. Они, похоже, всей Ордой собрались у стен, носятся туда сюда, беспрерывно обстреливая защитников из луков. Кстати, стреляют они очень хорошо, с детства приучены. Несколько рязанцев падают со стены, пораженные стрелами. Заговорили пулеметы, волну атакующих смело. Нет, ну каковы наглецы, их даже пулеметы на стенах не смущают. Вон, и таран тащат, сейчас ворота долбить будут. Ну хватит, вижу, все собрались.

В рацию рявкнул: «Атака, всем атака!». Наши боты понеслись по большому кругу, молотя из пулеметов. Мы, ко всему прочему, включили фары и представляли собой, наверное, жуткое зрелище для татар. От каждого бота дикий свист и рявканье пулеметов. По ходу движения, равномерно выкашивали татарскую конницу. С ботом Семена встретились у Северных ворот. Поставили машины бок о бок, и пулеметные расчеты получили возможность работать в более спокойной обстановке. Свой сектор мы очистили.

Лавой пошли в атаку наши тумены, впереди повозки с пулеметами. Развернулись, рев пулеметов заглушил все посторонние звуки.

Снег вокруг Рязани заалел. Татарам стало не до штурма, они попытались выстроиться в боевые порядки, чтобы атаковать нашу конницу, но у них это плохо получалось. Кое-где сшиблись, пошла резня, выстрелов карабинов слышно не было – пулеметы ревели по всей округе.

– Семен, – крикнул я в рацию, – сделаем еще круг!

– Тебя понял, – отозвался Скуратов.

Поехали, я притопил газ. Вот сколько воюю, а привыкнуть не могу. Мы неслись по сравнительно узкому коридору, метров десять шириной. Слева и справа – завалы из трупов воинов и лошадей, а пулеметы продолжают молотить.