Когда жизнь подкидывает тебе лимоны - Фиона Гибсон

— А джингл был очень хороший, — улыбается Ник. — Запоминающийся. В этом ты ему не откажешь, мама.

— Это действительно так.

Она усмехается, встает с дивана, поправляет кудряшки и смотрит сначала на Ника, а затем на меня — и в ее больших выразительных глазах снова появляется озорной огонек.

— По крайней мере, он знает, как с толком проводить время, а это лучше, чем коротать свой век в компании с какой-нибудь скучной старой дурой.

Она пожимает плечами и машет рукой, точно давая понять, что тема закрыта.

— Так вот, насчет показа. Пожалуй, мне стоит подключиться к делу, но только при условии, что мы расскажем все именно так, как было.

Шестнадцать дней спустя: воскресенье, 8 декабря

Огромная рождественская елка величественно сверкает огнями в приглушенном свете. Небольшие пучки света создают таинственный полумрак в углах главного выставочного пространства музея. Спенсер перехватывает мой взгляд и вскидывает бровь, затем быстро улыбается и принимается за дело.

Звучит музыка. Шум голосов стихает, и лица зрителей оживают в предвкушении. С того места, где нахожусь я, возле дверей в соседнее помещение, просматривается весь подиум, и моя задача — подавать знак моделям, когда пора выходить.

Первой скользящей походкой движется Шарлотт — в прозрачном цветастом платье, дополненном яркими деревянными бусами, и в белой широкополой шляпе. Я обвожу взглядом стенды, где выставлены фотографии, журнальные вырезки, плакаты и подлинные рекламные материалы бутиков «Мисс Пятницы». Все выглядит замечательно.

Шарлотт грациозно разворачивается на подиуме и идет назад, а я ловлю восхищенное выражение на лицах сотрудников музея — Айлы, Ханны и других, которые занимались дизайном, оформлением стендов и рекламой. В нужный момент все они выложились на полную катушку — «музейное время» очень ускорилось.

В первом ряду расположился Энди, рядом с ним — Иззи. По другую руку от Иззи сидит Милли, подруга Спенсера. Обе они смотрят как завороженные, и даже Энди, похоже, внимательно следит за происходящим, лишь изредка что-то шепча дочери. Среди присутствующих — Джулз с Мейв, Шелли, Крисси с малышкой, Тимом и Лудо, приятели Спенсера, которые делали подиум, и наши школьные мамочки всей оравой. В публике много молодежи: студенты-модельеры и художники, а также девушки и юноши, пришедшие сюда, вероятно, из любопытства. Есть и женщины старшего возраста — некоторых из них разыскал Ник и интервьюировал для своего фильма. Все они — давние поклонницы бренда: покупательницы, продавщицы и ревностные почитательницы. Кое-кто, как я с восторгом заметила, пришел в оригинальных нарядах от «Мисс Пятницы». На элегантной даме лет под семьдесят красуется бордовая бейсболка.

Владельцы винтажных магазинов, предоставившие одежду, прибыли в полном составе — некоторые даже из Корнуолла и Лондона; я вижу, с каким интересом наблюдает за показом Триша Сполдинг из Грейндж-овер-Сандс. Представители прессы, которых мы уведомили по электронной почте, тоже не обошли нас вниманием: присутствуют редактора, журналисты и блогеры, многие из которых, как мне известно, посещают настоящие показы в Париже, Лондоне, Милане и Нью-Йорке (погодите, но наш показ тоже настоящий!). Когда по подиуму шествует Сэммиа в красном брючном костюме (я, как и было обещано, не стала уговаривать ее надеть мини), а следом за ней — Грейс в разноцветном комбинезоне в стиле пэчворк, кое-кто из редакторов даже делает наброски. Потом появляется Эрин — ее белокурые волосы развеваются, как в рекламе шампуня. На ней вязаный топ в фольклорном стиле и вельветовые клеши сочного желтого цвета. Спенсер опытной рукой высвечивает проход каждой модели, а музыкальное сопровождение идеально соответствует образу. В соседнем помещении впечатляющими темпами идет переодевание — стилисты и гримеры крутят «конские хвосты», наносят блеск для губ, припудривают лоснящиеся носы и щеки. В воздухе сильно пахнет лаком для волос.

Я напряжена, и мои старые страхи по-прежнему при мне, порхают, как мошки у костра, и тем не менее, когда модели, уверенно шествуя мимо с лучезарными улыбками, появляются и исчезают, я чувствую, как потихоньку расслабляюсь. В какой-то момент происходит заминка — Сэммиа спотыкается в сапогах на платформе, но удерживает равновесие, и все облегченно выдыхают. Лудо хихикает и пинает ножку стула, и я слышу, как Крисси шикает на него.

— Нельзя, Лудо, — беззвучно, одними губами, произносит она. — Веди себя тихо.

Лудо услышал слово «нельзя»? Должно быть, это случилось впервые в его жизни. Я поворачиваюсь к сидящему рядом Нику — он знает все про моих соседей и чуть заметно улыбается.

Модели двигаются взад-вперед в ослепительном калейдоскопе красок, и вот мы уже близимся к концу, музыка звучит на полную катушку, когда на подиум выходит последняя модель с пепельными кудряшками и ярко-красной помадой на губах — Пенни, бесспорная «звезда» показа. На ней элегантные черные брюки и босоножки со шнуровкой, а еще — самая фантастическая вещь коллекции.

Все поднимаются на ноги и стоя аплодируют, когда Пенни с сияющим видом крутится в пончо «Пиппа», а потом выходит на поклон.

01:00, у нас дома

Мы с Ником, Пенни и Спенсером выпили шампанское, которое принесла Пенни. Остальные тоже заглянули «на огонек» — Крисси (без малышки), Айла, Шелли и Джулз, но сейчас остались только мы четверо и празднуем. Иззи и Мейв спят наверху — по крайней мере, так считается. В соседнем магазине прикупили еще шампанского и смешали джин с тоником для Пенни. И теперь, после нескольких бокалов и потока ее благодарностей в мой адрес, который мне пришлось искусно перенаправить в другое русло, я начала понимать, почему Пенни так «ершится», пытаясь дистанцироваться от собственного сына, точно в ее жизни слишком много дел и для него слишком мало места.

Потому что она ужасно по нему скучает, решаю я. Но сознаться в этом себе самой она не может. Пенни даже готова обвинить его в занудстве и в том, что Ник постоянно выискивает пыль в ее квартире, тогда как на самом деле ее сердце разрывается при мысли, что он отправится назад в Новую Зеландию. Она пытается как-то «подмаслить» его и убедить остаться — набирает ванну, суетится, готовит его любимую еду, точно Ник — маленький мальчик. Ей даже удалось разыскать «Райское наслаждение» со вкусом ирисок. Но он объяснил, что он должен уехать, потому что ему надо снимать фильм про рождественские шоу в Окленде — его там ждут. Он просто не может не поехать.

— Это все из-за Канады, — позже бормочет он, когда мы с ним остаемся вдвоем на кухне. — Помните, я рассказывал, что отец возил меня туда?

— Да, — говорю я. — Но почему…

— Папа должен был прилететь назад вместе со мной, — объясняет он. — Мне было четыре года, и предполагалось, что я проведу там две недели. Но потом он решил, что ему нравится быть папашей — к тому времени у него появилось еще двое детей — и что все его дети должны жить вместе этакой счастливой дружной семейкой. И тогда он позвонил маме и сказал, что я не вернусь.