Потанцуй со мной - Луанн Райс

Они подъехали к саду — изумрудному, волшебному. На ветках уже появились маленькие яблоки. Они были зелеными. Они проехали мимо палатки, не останавливаясь. Мона помахала рукой, Джейн махнула в ответ, но Хлоэ даже не заметила этого.

Джейн свернула в сторону дома Хлоэ и затормозила рядом с их семейным автомобилем. Там стоял Дилан, его трактор был припаркован к обочине. Шерон Чэдвик только что приехала домой, она стояла на дороге, сумки валялись у ее ног, продукты рассыпались по асфальту. Оба они посмотрели в их сторону, Дилан с болью и осуждением, Шерон с болью и непониманием.

Когда они приблизились к машине, Джейн по глазам Дилана поняла, что он хочет, чтобы Хлоэ немедленно вышла из машины. Джейн вспомнила, с какой любовью она смотрела на него прошлой ночью, а теперь она стала врагом его семьи. И, возможно, он прав… За ним стояла Шерон, плотно сжав губы.

Хлоэ, кажется, даже не замечала, где она находится. Дядя позвал ее, но она не обратила внимания. Она медленно подняла глаза на Джейн. Женщина пережила шок, увидев выражение лица девочки, и поняла, что Хлоэ плачет не столько от того, что ей врали, но от того, что она всю жизнь чувствовала себя брошенной.

— Я не хотела причинить тебе боль, Хлоэ…

— Мое имя, — хрипло сказала Хлоэ.

— Да?

К окну прижались сердитые лица, Дилан попытался открыть дверь, но Джейн опустила кнопки.

— Они — мои родители — хотели назвать меня Эмили. Но не могли, ведь ты сказала…

Джейн закрыла глаза, вспоминая условие удочерения — ее дочь должны назвать выбранным ею именем.

— Прости. — Джейн была готова рыдать. — Ты бы хотела, чтобы тебя звали Эмили?

Хлоэ покачала головой, и по ее лицу снова потекли слезы:

— Я Хлоэ, это мое имя…

Джейн не могла ничего сказать. Хлоэ открыла дверь, и Дилан вытащил ее из машины, схватив за руку. Он словно спасал маленькую девочку из рук похитителя. Шерон обняла Хлоэ, и Джейн услышала, как они всхлипывают.

На какое-то мгновение их глаза встретились — ее и Дилана. Он явно полагал, что она не заслуживает того, чтобы из-за нее плакали. Она видела, что он чувствует себя преданным, но взгляд Хлоэ был еще хуже. Джейн не могла говорить, не могла даже моргнуть. Она выехала с дороги.

Только когда она проехала палатку, забор, ограждающий сад, старый красный амбар, Джейн заметила, что Хлоэ оставила две вещи: белый пакет с тестом на беременность и пятнышко крови на сиденье.

У девочки началась менструация.

По губам Джейн скользнула улыбка. Видимо, это все-таки плохая карма. Затем ее улыбка исчезла.

Время шло так медленно. Маргарет было интересно, зачем им здесь, в «Вишневой долине», вообще нужны часы. Она взглянула на них — девять часов. Посмотрела снова — десять минут десятого. С другой стороны, дни проходили быстро. Понедельник превращался во вторник и постепенно перетекал в следующую неделю. Пришел и закончился самый долгий день года. Прошло и Четвертое июля, с пикником на открытом воздухе и песнями.

У них здесь есть календарь. Большой квадратный кусок бумаги, с датами, которые следует вычеркивать. Рядом с ним стоял кусочек картона с квадратиками манильской бумаги, которые заменялись ежедневно, чтобы помогать постояльцам следить за временем. Сегодня там было написано:

«Привет! Сегодня:

Воскресенье, 30 июля.

Погода: Солнечно (изображение улыбающегося солнца)

Температура: 85°

Ближайший праздник: День труда»

Сидя в своем кресле-каталке около комнаты медсестер, Маргарет смотрела на надпись. Она вместе с еще семью обитателями дома престарелых ожидала, когда ее отвезут обедать. Слева от нее дремал пожилой мужчина, громко храпя. По его подбородку стекала тонкая, непривлекательная струйка слюны. Он был лысым, в очках с золотой оправой, на коленях у него лежал журнал «Уолл-стрит».

С другой стороны от нее джентльмен чесал свою руку. Он чесался так сильно, что Маргарет испугалась, что он может разодрать себя до крови. Она промолчала, однако, думая о том, как часто она останавливала детей в коридорах, говоря им, чтобы они перестали расчесывать комариные укусы или ранки от ядовитого плюща. У этого мужчины были седые волосы и очки в толстой оправе, и она была уверена, что он достаточно умен для того, чтобы самостоятельно перестать расчесывать кожу.

Глаза Маргарет наполнились слезами. У нее болели ноги, а в ботинках лежали магниты. Ее сломанное бедро потихоньку заживало, она проводила так много времени на лечении, что не могла принимать участие ни в каких мероприятиях и даже не успевала ни с кем познакомиться. Запах мочи, доносящийся от кого-то из ее соседей по этажу, был глубоко обескураживающим. Вокруг ходили нянечки, улыбаясь, говоря громкими голосами: «Привет, Джек», «Привет, Сэм», «Привет, Дороти», как будто все были глухими.

Однако они не здоровались с Маргарет. По крайней мере не по имени. Она здесь уже тридцать дней. Те сиделки, что работали по будням, уже хорошо ее знали, но сегодня воскресенье, и дежурные нянечки были с ней еще не очень хорошо знакомы, к тому же в середине лета многие брали отпуска, и со сменами выходила полная путаница. Маргарет все понимала и старалась оставаться совершенно спокойной. Сиделки улыбались и кивали, но никто не сказал: «Привет, Маргарет» — громким голосом или нет.

Она всхлипнула, достала носовой платок и протерла глаза. Потом вернула на свое лицо довольное выражение. Она всегда говорила дочерям, да и всем своим студентам тоже, что «напускание» на себя жизнерадостного вида привлекает внимание и всегда будет иметь успех. Маргарет знала точно, что ей надо выглядеть жизнерадостно.

Посмотрев на улыбающееся солнце, она попыталась улыбнуться в ответ, но вместо этого покачала головой. Должно быть, она вздохнула, потому что чешущийся мужчина повернулся к ней и сказал:

— Они думают, что нам двенадцать лет.

— Простите? — переспросила Маргарет.

— Персонал. Сделав такой рисунок. О чем они думали? Что мы потеряли свои мозги при въезде?

Маргарет невольно усмехнулась:

— Я знаю, о чем вы. Я сорок пять лет преподавала в школе, и именно такие картинки можно увидеть в кабинете для первоклассников. Так что двенадцать — это даже многовато.

— Вы правы, — откликнулся мужчина. — Они думают, что нам пять. Итак. Вы школьный учитель?

— Директор, — поправила пожилая женщина.

— Приятно познакомиться, — ответил он. — Я судья. Здесь все именно так и представляются — по своим профессиям. Так, чтобы никто не подумал, что мы просто седая масса, спящая целый день. Пусть все знают, что когда-то мы были другими. Мое имя Ральф Бингэм.

— Привет, я Маргарет Портер.