Поиски в темноте - Чарлз Тодд

— Саймон тоже служил в армии, — продолжал Ратлидж. — Если Дэниел Шоу станет подозреваемым только из-за того, что он воевал, не следует забывать о Саймоне Уайете.

— Прекратите сейчас же! Саймон никого не убивал! И Аврора тоже… наверное! Я никогда не понимала Аврору, не знаю, зачем он вообще на ней женился! Неужели вы ничего не можете сделать? Неужели не можете выяснить, чего хочет Хильдебранд?

В дверь постучали, избавив его от ответа. Элизабет что-то произнесла еле слышно и пошла открывать.

Ратлидж со своего места увидел, как распахнулась тяжелая дверь, и заплетающийся, злой голос воскликнул:

— Я хочу з-знать, черт побери! Я хочу знать, кто ее убил!

На пороге стоял Шоу; лицо у него было белым, все тело напряглось от боли.

— Вы пьяны, вы отвратительны! Убирайтесь! — сухо сказала Элизабет, намереваясь захлопнуть дверь перед его носом. За ним была черная ночь; облака затянули остатки заката, а теперь закрывали и звезды. Где-то в саду запела брачную песню лягушка, и мотыльки летали в прямоугольнике света, который падал на лужайку. Шоу ухватился за дверь рукой, снова открыл ее и вошел. Ратлидж, быстро выйдя из гостиной, преградил ему путь.

— Идите домой, Шоу, — велел он. — Я обещал вам, что назову убийцу, как только найду его. Пока я ни в чем не уверен из-за фальстарта Хильдебранда.

— Трут сейчас хвастается в «Гербе». Они собираются произвести арест, черт вас побери! — Поверх головы Элизабет он уставился Ратлиджу в лицо. Боль в его глазах вовсе не отражала телесные раны. — Я не пьян. Я хочу знать правду!

— Подождите меня у машины, и я расскажу вам все, что мне известно, — сказал Ратлидж. — Если вы сейчас же не уйдете, мне придется арестовать вас за нарушение общественного порядка.

Шоу прикусил губу от боли и ответил:

— Я подожду здесь, на крыльце. Вряд ли я смогу дойти так далеко! — Он шагнул назад, чуть не потерял равновесие и тяжело сел на ступеньку, согнувшись чуть ли не пополам.

— Вы пьяны! — сказала Элизабет.

Ратлидж взял ее за локоть и, заведя в дом, закрыл дверь.

Обернувшись к нему, она сказала:

— Волки слетаются на добычу!

— Послушайте меня и забудьте о своих волках! Вам о чем-нибудь говорит имя Бетти Купер?

В ее глазах что-то блеснуло. Любопытство? Расчет? Ратлидж не понял, потому что из гостиной в прихожую попадало мало света.

— Если она та, о ком я думаю, она была горничной… Саймон попросил нас взять ее на службу в Лондоне. Наверное, он знал, что две молодые горничные перешли от нас к другим хозяевам.

— И он отправил ее к вам?

— Мы собирались взять ее на испытательный срок, но она так и не приехала. Не знаю, при чем здесь она! У нас нет времени!

— Когда это было?

— Почти полгода назад. Сразу после того, как Саймон вернулся из Франции и открыл дом в Чарлбери. Да какая разница? Повторяю…

— Разница есть, — возразил Ратлидж. — Если Бетти Купер не приехала к вам, куда она пошла? — И почему приняла предложение Саймона поработать у Нейпиров? Такое предложение превосходило самые смелые мечты деревенской девушки, которая мечтала переехать в Лондон. А вторая жертва погибла всего три месяца тому назад… Наверное, миссис Прескотт ошиблась. Он снова зашел в тупик.

— Откуда мне знать? В Лондон каждый день приезжают девушки, и я не могу быть в ответе за судьбу кого-то из них!

Но что, если Бетти все же уехала в Лондон, где, непонятно почему, не явилась к Нейпирам? Она провела в столице три месяца, там ей не понравилось, и она вернулась в Дорсет…

Все возможно, но неужели ее возвращение представляло для кого-то такую угрозу, что ее убили до того, как ее увидел кто-то еще? Кому могло угрожать ее возвращение? И при чем здесь Маргарет Тарлтон? Между ними нет ничего общего!

Должно быть. Не может не быть. Иначе они все ошибаются. Маргарет убил Моубрей, а убийство Бетти Купер — совершенно не связанное с ним преступление. Пока он может опираться лишь на предположение врача о том, что почерк в обоих случаях похож.

Элизабет продолжала его увещевать. Она просила его помочь Саймону, сделать что-нибудь до того, как Хильдебранд совершит серьезную ошибку.

Он положил руки ей на плечи, чтобы заставить ее замолчать, и сказал:

— Послушайте. Сейчас я должен уехать. Но завтра я вернусь раньше Хильдебранда. Устраивает вас такой ответ?

— Устраивает… — начала она, но Ратлидж уже подошел к двери и заговорил с Шоу, дав ему такое же обещание.

Шоу с трудом встал на ноги, мрачно покосился на Элизабет и неуклюже принялся спускаться с крыльца. Обернувшись через плечо, он сказал Ратлиджу:

— Сейчас я не могу с вами тягаться, но если вы к полуночи не явитесь в гостиницу, я беру дело в свои руки. Вы меня слышите?

— Слышу, — ответил Ратлидж и продолжал: — Вам помочь или вы дойдете туда сами?

— Черт побери, в вашей жалости я не нуждаюсь! Мне нужны ответы!

Ратлидж посмотрел ему вслед и подождал, пока недовольная Элизабет не закроет наконец дверь. Наверху, у окна, выходившего на дорожку, стояла Аврора и смотрела на него — он спиной чувствовал ее взгляд.

Он подошел к музейному крылу и постучал. Никто не открыл; Ратлидж толкнул дверь и вошел.

Он тщательно осмотрел все залы. И все бесполезно.

Ни в одном из них не было Саймона Уайета, хотя дверь, ведущая из музейного крыла в дом, была заперта.

Ратлидж стоял посреди переднего зала музея; на него со стен насмешливо смотрели маски. Тени плясали на божках с причудливыми лицами, в причудливых позах.

Хэмиш тоже как будто издевался над ним, напоминая, что Хильдебранд его опередил, что он еле тащится, что завтрашний арест он мог бы — и должен был бы — произвести сам. Только он никак не мог себя заставить.

«Ты мямля… ты потерял хватку!»

Ратлидж не мог думать, не мог собрать все кусочки воедино. Как божки на полках, он принимал причудливые позы, изгибался и скручивался, но оказывался в тупике.

Но в чем же связь — черт побери, где связующее звено? Что он упустил?!

Он вышел из музея и закрыл за собой дверь.

И где Саймон Уайет?

Он вышел из ворот и огляделся по сторонам, чтобы убедиться, что в тени не затаился Шоу, выжидая очередного случая схватиться с Уайетами. Вот почему он заметил шевеление среди деревьев у церкви.

Он пошел туда не спеша, почти уверенный в том, что Саймон там. Он снова не помнит себя из-за очередного стресса, который заставляет его бродить по ночам.

Он подозревает жену? Не потому ли Саймон возвращается на войну, где смерть была неминуемой и уничтожала боль, воспоминания, мысли…