Я люблю свой велосипед. Молодая бесцеремонность. Секреты жительниц Берлина - Элен Коль

Исследовательница Рената Фельдманн довольно долго изучает феномен сплочения «коричневых сестер»; она много раз беседовала с ними, вошла в их круг, более того, проникла в их духовный мир: «Они не выставляют себя напоказ, большая часть собраний проходит за закрытыми дверьми, даже на ежегодные съезды не допускается пресса. Но уверяю вас, что женщин, придерживающихся крайне правых взглядов, в этой стране приблизительно столько же, сколько и мужчин».

Довольно часто в разговорах можно услышать прозвище «Рене». Именно так лет двенадцать назад, когда они впервые появились на манифестациях, стали называть женщин, открыто выражающих симпатию к неонацизму. Короткие волосы с несколькими длинными прядями, спускающимися на лицо, как крысиные хвосты, тату, спортивный вид (ни капли сексуальной привлекательности), штаны, низко сидящие на бедрах, мужская походка – они во всем стараются походить на своих собратьев по партии, чтобы заставить себя уважать.

Чтобы встретить этих Рене, придется отправиться на восток города и долго ехать по прямым, как стрела, железнодорожным путям, проложенным в период строительства коммунизма. По обеим сторонам железной дороги ряды безликих, хотя и обновленных на деньги, выделенные при воссоединении, домов. У подножия жилых башен разбиты парки с бассейнами, стадионы, скверы с игровыми площадками для детей. В самом центре Марцана сохранили историческую деревушку: три улицы с мостовыми, вымощенными булыжником, вдоль которых выстроились деревянные дома, крошечная церковь и все еще действующая ветряная мельница. В воздухе чувствуются апатия и непобедимая скука. Молодежь проводит время в Mac Fit – это сеть спортивных залов, работающих круглосуточно, современных, с претензией на роскошь, с телевизорами, по которым без конца транслируют надоевшие американские клипы. В Берлине один Mac Fit из трех находится в спальных районах восточной части. Середина недели, два часа дня, зал полон, ходят тренеры с огромными натренированными лапищами, лица покрыты коричневым «ультрафиолетовым» загаром. В углу девушки в коричневых футболках с готическим принтом поднимают тяжести. Когда они покидают спортзал, у них чистые волосы с приглаженной стрижкой «под мальчика», неприветливый и суровый вид, и они решительно отказываются со мной говорить.

Но как бы импозантно эти Рене ни выглядели, в любом случае они представляют собой маргинальный элемент. Их количество, как и количество скинхедов, не меняется на протяжении нескольких лет. Федеральное агентство по защите Конституции насчитывает четыре тысячи четыреста активных неофашистов, действующих в стране, среди которых 10 процентов женщин. В наши дни они приобретают все большее влияние в недрах партии, занимаясь организационными вопросами, обеспечивая посещаемость собраний и митингов немецкого неонацизма.

Рената Фельдманн приводит следующие статистические данные: «Женщины совершают всего лишь пять процентов правонарушений, регистрирующихся в целом в правом секторе. На заметку полиции попадают чаще мужчины, в то время как женщины в последние годы занимаются наймом концертных залов, приобретают помещения для партии, открывают счета в банках». Еще одно подтверждение тому, что их значение растет. И если сегодня НДПГ переживает трудные времена – большие долги, внутренняя борьба – и, несмотря на это, все еще существует, то это происходит исключительно благодаря женщинам. Так, прежде чем первомайский кортеж двинулся в путь, элегантная дама в черных очках много раз приходила на переговоры с медиаторами из Полицейского управления, именно она договаривалась с силами правопорядка, даже если этот правопорядок все еще поддерживается жесткой рукой и солдатским башмаком (с белыми шнурками – видимо, в честь «белой» нации).

В Берлине собрания Национального женского комитета проводятся в маленьком домике с кремовым фасадом в округе Кёпеник. На них присутствуют матери семейств, пенсионерки – короче говоря, добропорядочные немки.

Стелле Ханель 38 лет, она предпочитает деловой стиль в одежде и носит костюмы с блузками ярких расцветок. Эта пикантная брюнетка с карими глазами является рупором партии со дня ее основания. У нее хорошо поставленная речь, не имеющая ничего общего с избитыми лозунгами, которые Рене выкрикивают на демонстрациях. «Такие ценности, как честность, любовь к труду и порядку, всеобщее благо, предстоит вновь внедрить в каждодневную жизнь общества, – утверждает Стелла. А женщинам, хранительницам хорошего воспитания в немецком духе, предстоит включиться в борьбу, чтобы донести свои идеи до каждого: иметь много детей, активно участвовать в родительских советах при школах, организовывать летние лагеря. Правда, не так давно полиции пришлось вмешаться и закрыть один из таких лагерей, где молодые люди в традиционных костюмах обучали мальчишек в кожаных штанах расистским теориям и географии Великого рейха. На кухонных полотенцах их совместной кухни женщины, видимо, все еще продолжают вышивать фашистские кресты.

Их называют Рене, потому что это очень распространенное имя в бывшей Восточной Германии, то есть там, где крайне правые партии получают много голосов на выборах (НДПГ даже присутствует в региональных парламентах в двух землях). Короче говоря, имена с французским звучанием весьма популярны в бывшей ГДР. Жанетта, Жанина, Жаклина, Моника, Шанталь, Николь, Мишель, Надин (Морис, Марсель, Рене, Паскаль – для мальчиков) очень часто встречаются в Коттбусе, Дрездене, Ростоке или Магдебурге. Все они родились на следующий день после падения Стены, когда их родители внезапно влились в западную жизнь, о которой так долго втайне мечтали. Франция и США (не счесть также Мэнди и Синди, забыла сказать) были для них землей обетованной. Но безработица отрезвила людей, а их детей, теперешних юношей и девушек, все больше привлекает крайне правая идеология.

Сэнди курит трубку перед своим домом на колесах. У нее коротко стриженные, с проседью волосы, а под кожаным комбинезоном металлистки колышется огромный живот. Да, но ведь она уже не в том возрасте, чтобы быть беременной, – приходит мне в голову. Спустя какое-то время я понимаю, что эта бесформенная и дряблая масса – ее груди. Сэнди сознательно отказалась от ношения бюстгальтера. На Шварцварзерканале (букв. «Черный канал»), где она живет, санитарные условия сведены к минимуму (шланг с холодной водой над тазом и биотуалет в доме-фургоне), пища исключительно вегетарианская, а под домом лежат дрова, которыми она топит маленькую печь. В этот день Сэнди решила прочистить дымоход – «продрать ему глотку», как она сама мне сообщила, – но вдруг чуть ли не в первый раз за эту гнилую весну выглянуло солнце, и она предложила мне побеседовать на улице. Единственное усилие, которое она совершила в этот день, – вырвала травинку, пробившуюся сквозь землю в старой ванне, превращенной в огород (редиска, морковка, латук, кресс-салат, земляника, ревень, а под пленкой – томаты черри, и вся эта растительность идентифицируется с помощью крошечных табличек из шифера).