В Изгнании - Владимир Кощеев

из наших материалов себе такое потомство, какое захочешь, — совершенно спокойно сообщила она.

— Ты явно морочишь мне голову, женщина, — заявил я в ответ с усмешкой. — Даже пытаешься сыграть отчаяние матери, лишенной собственного ребенка. Ты же сама знаешь, какое это будет потомство: сильные граддары, сильнее прочих, с отменным здоровьем, его иммунитет гораздо устойчивее, чем у любого другого детеныша. Уже сейчас этот малыш по мощи сравним с Марлесом, а что будет, когда он вырастет? Ты пытаешься меня обмануть, кошка!

— Я не кошка, я — джаргарра! — зашипела она. — Я же не зову тебя обезьяной! Почему ты зовешь меня примитивным животным?

— Твой план слишком хитрый, Мэрау. И ты перехитрила саму себя, — совершенно спокойно произнес я, складывая подбородок на сцепленные в замок пальцы. — Зачем тебе отдавать мне свои яйцеклетки на сохранение?

— Марлес обещал мне, что я стану матерью зара, — призналась джаргарка, сразу же как-то поблекнув, куда и делся весь образ роковой женщины, — а это единственный выход.

Хмыкнув, побарабанил пальцами по столешнице. И что мне полагается с этим делать?

— Чего еще мне от тебя ждать, Мэрау? — спросил, решив надавить на собеседницу. — Какие еще тебе давал обещания Марлес, и почему ты вдруг решила, что я стану их выполнять? Может быть, еще через пару месяцев я узнаю, что старый облезлый кошак все еще жив?

— Он погиб, Виктор, — упрямо сжав губы, ответила она. — Ты просто не понимаешь, что это для нас значит. Единственный шанс создать свой, новый род. Это как… Я не знаю, с чем сравнить, чтобы ты понял, Виктор. Но это очень и очень важно для нас.

— И как ты, из касты воинов, перейдешь в касту заров, родив очередного наследника? Объясни мне, как это происходит.

— Родив наследника и получив признание от зара.

Хмыкнув, кивнул ей на стул.

— Понятно, малец подрастет и в благодарность за счастливое детство наградит тебя званием матриарха. А почему ты не скажешь этому ребенку, что он просто твой сын? Зачем усложнять? Кто ему расскажет, что это не так?

— Мать граддара умирает при родах, — покачала головой кошка. — Я никак не могу ей быть. Выживают только самки граддаров. Я не граддар, я никак не могу быть его матерью. Рано или поздно, но он узнает об этом, обман раскроется.

— А родив из пробирки, ты ничем, значит, не рискуешь, — присвистнул я. — Кто-то уже делал подобное?

— Нет. Но твой автодок может провести все операции, а в базе данных помощника есть все знания для того, чтобы его вырастить в кубаторе.

— Инкубаторе, — машинально поправил я. — Как ты об этом узнала? Даже я об этом не знал!

Не знал, потому что не интересовался. В отличие от джаргаров, у меня нет яйцеклеток для подобных экспериментов. И максимум, какой мне был бы доступен, производство клонов, но и этого по щелчку пальцев не сделать. Нужно развивать соответствующее направление техники, ставить опыты, в конце концов, изучать биологию с химией на уровне доктора. А у меня определенно нет столько времени и ресурсов.

— Я искала средства для своей цели, и нашла. Знания есть, но их мало прочитать. — подтвердила мои мысли Мэрау. — Возможно, только возможно, я бы смогла создать искусственную яйцеклетку человеческой самки, пригодную для оплодотворения твоим семенем.

— Женщины.

— Да.

— Ты понимаешь, что заявила мне только что, Мэрау?

Она выпрямила спину, отчего обтянутая комбинезоном грудь обозначилась четче и соблазнительно покачнулась.

— Джаргары уже создавали разумные виды.

— Да, видел результаты. Разумные насекомые, гра.

— И я могу попытаться, если ты позволишь, конечно, создать нового человека.

Я откинулся на спинку стула. Весьма сильное, амбициозное заявление. Даже слишком. Наверняка Мэрау видит мои кипящие гормоны, требующие близости с ней. И она знает, куда бить, чтобы зацепить меня.

— Я знаю, что ты хочешь секса со мной, Виктор, — заявила она, чуть наваливаясь на стол, чтобы мой взгляд снова сместился к груди. — И знаю, что мы не совместимы. Но ваш народ с самой ранней истории использовал для этого животных.

— Я не…

— Я не животное, — Мэрау неожиданно ласково коснулась моей руки. — Для джаргаров секс также средство снять напряжение и получить удовольствие, как и для людей. Только зачатие требует определенных условий и времени. Солдаты в походе имеют право выбирать себе партнеров, поэтому самцы в свои отряды берут самок. Мы одинаково сильные и ловкие воины, но нам всем иногда нужно… Расслабляться, — она облизнула губы кончиком языка. — И если обычный путь для нас не приемлем, я не против и других его видов.

Я отдернул руку, как от огня.

— Нет.

Хотя билась в голове мысль, что, черт возьми, она же сама согласна, заткнись, дурак, и возьми ее прямо здесь, на этом самом столе. Но есть разница. Есть. Между «римляне трахали овец» и «я сплю с ксеноморфами» лежит пропасть самоуважения. И я не стану переходить через этот мост на другой конец пропасти.

— Как скажешь, — ничуть не менее нежно выдохнула Мэрау, отодвигаясь. — Но если ты передумаешь.

— Ты ушла от темы, — напомнил, напряженно следя за кошкой. — Как ты собираешься плодить новые разумные виды, не обладая ни конкретными знаниями, ни технологиями.

— Насчет технологии ты не прав, — мотнула она головой. — Я уже изучила инструкции по искусственному оплодотворению яйцеклеток. Не знаю, почему ты не в курсе, но с тобой определенно должна была быть хотя бы одна самка. Иначе я не вижу смысла в этих знаниях.

Потому что с оборудования за внушительную сумму снята блокировка. Но Мэрау об этом знать не нужно. Автодок, забитый разнообразными программами, предназначался для колонизации. И проблема рождаемости — один из тех вопросов, решенных еще при первой попытке колонизации Марса. С тех пор все попадающие к колонизаторам автодоки оснащены соответственно. Но мне зачем такая механика, если я не имею вариантов?

— У меня была женщина, — проговорил я, — и ребенок. Но они погибли. Я отомстил, и за это был отправлен сюда. Вот и вся история.

Воспоминание о семье мгновенно перечеркнуло все. Я атеист, и никогда не верил ни в рай, ни в ад, но просто не могу себе позволить согласиться на предложение Мэрау. Это все равно что