После Куликовской битвы. Очерки истории Окско-Донского региона в последней четверти XIV - первой четверти XVI вв. - Александр Лаврентьев

Похоже, назначением первого, быстро возведенного деревянного «града на Туле» было служить укрепленным плацдармом для выдвигавшихся «на Поле» за Оку полков «берегового разряда» вооруженных сил Русского государства XVI в. Только около времени завершения строительства каменного кремля Тула обрела статус города с собственным гарнизоном, и в нее стал назначаться воевода (первым в этом чине «на Туле» разрядные книги фиксируют в 1527 г. князя Ф. Хрипунова[880]). Таким образом, речь надо вести не только об укреплении обороноспособности крепости с появлением каменного кремля, но и о повышении статуса «крепости на Туле».

Территория будущего Тульского уезда, «Тула и Берести» великокняжеских договорных грамот, как помним, в результате «купли» великого князя Василия Васильевича вошла в состав владений московских князей много ранее всего рязанского удела. Само Великое княжество Рязанское, пребывая к этому моменту уже более столетия под прямым патронатом Москвы, продолжало сохранять формальную независимость вплоть до 1521 г. «Крепость на Туле», и деревянная, и каменная в период строительства, возводилась в то время, когда продолжало действовать положение московско-рязанского договора 1483 г. о совместном «ведении» рубежа по р. Мече, возлагавшее на великих князей обязанности по совместной обороне южных границ от татарских набегов. Не исключено, что на начальном этапе истории «крепости Тула» последняя была также одним из элементов этой совместной обороны.

Воинские формирования великого князя московского начали регулярно выдвигаться «на Тулу» с весны 1513 г.[881] Это был «береговой разряд» из пяти полков, обычно стоявший по крепостям левого берега Оки с весны до осени и по мере необходимости выдвигавшийся за реку, «на поле». В 1513–1514[882] и 1515–1516 гг.[883] такая необходимость диктовалась военными действиями в Литве, в 1517 – «для крымского царя приходу»[884].

Понятно, что в деревянной «крепости Тула» наверняка постоянно присутствовал какой-то воинский контингент, а в 1519 г. здесь даже держали военнопленных, «одиннатцать человек татар»[885], но, повторимся, не было ни городового воеводы, ни, соответственно, руководимого им гарнизона. С этой точки зрения показательна ситуация 1514 г., когда возвращавшееся из Турции посольство, в связи с трудностями перехода через степи, вынужденно задержалось на Усмани, послав в Москву гонца за помощью. Царская грамота об оказании помощи дипломатам была отправлена в Рязань с князем С. Ф. Курбским, которому надлежало, прибыв в город, «обсылатися» с первым воеводой «берегового разряда» князем А. В. Ростовским, «будет на Коломне, и ему (С. Ф. Курбскому. – А. Л.) на Коломну, а будет на Туле, и ему на Тулу»[886].

Проще говоря, в уже существующий «града на Туле» в этот момент еще не назначалось административное лицо ранга воеводы, а руководство крепостью осуществлял первый воевода «берегового разряда».

Кроме полков «берегового разряда» защита Тулы до 1521 г. осуществлялась силами вассалов великого князя московского. Сохранился летописный рассказ о нападении татар в 1513 г. «на Тулу, на Безпуту и на Олексинские места» и их дальнейшем разгроме силами полков под предводительством воевод «берегового разряда», князей В. С. Одоевского и И. М. Воротынского, которые «послаша наперед себя… детей боярских многих со многими людми, Ивашку Тутыхина да Волконских князей»[887]. Последние – вассалы московского и рязанского князей.

«Ивашка Тутыхин» – И. Ф. Сумбул-Тутыхин, боярин последнего великого князя рязанского Ивана Ивановича[888], и ранее не раз «по слову» московского князя водивший полки великого князя рязанского в походы на татар и Литву. «Волконские князья» – двое из трех братьев, Дмитрий (Митяй) и Ипат Потул Васильевичи, служившие в это время брату великого князя московского Василия III, удельному верейскому князю Андрею Ивановичу по завещанию отца, великого князя московского Ивана III, «благословленному» в 1504 г. Волконой[889]. Очевидно, в 1513 г. «Волконские князья» командовали отрядами своего московского суверена, князя Андрея Ивановича. Впрочем, в «счетном» местническом деле второй половины XVI в. князя Ф. Ф. Волконского есть отсылка к «службам» его предков 1519 г., когда «Ивашко Тутыхин, да Митя да Потул Волконские» были «на Туле» уже при великокняжеских воеводах, князе Ю. В. Ушатом и В. Григорьеве[890].

Время вхождения Волконы в состав владений князей московского дома неизвестно. Как помним, по московско-рязанскому договору 1483 г. западная половина рязанского удела отошла к Москве, и в ее состав должна была входить и «Тула» с Волконой. Если высказанные выше предположения о службе не позднее 1427 г. кого-то из Болконских князей великому князю рязанскому Ивану Федоровичу верны, удельные земли последних, во всяком случае «Спаши – Испаши» и часть Гордеева за р. Колодной, вошли около середины XV в. в состав Великого княжества Московского вместе с западной половиной Рязанского княжества.

Что же касается собственно Волконы, то Москва владела ею уже не позже 1491 г. В этом году московские власти, из опасения занести «болесть» (в Крыму бушевала эпидемия), вынуждены были задержать ханских послов, следовавших в Москву, за Окой, «на Волконе», где дипломаты провели более полугода[891].