Черный колдун - Сергей Шведов

— Иди, достойный, — степняк пристально посмотрел на Кюрджи, — и помни: Великий требует крови, а будет ли это кровь Ахая или твоя, зависит не только от меня, но и от тебя.

Кюрджи долго пятился задом до двери, не в силах оторваться от насмешливых глаз посвященного Халукара. Дверь жалобно скрипнула, выпуская потрясенного жреца, и с грохотом захлопнулась.

Халукар поморщился и отпил из хрустального кубка пару глотков веселого сока. На этот раз Чирс близок к цели как никогда прежде. И, пожалуй, никто не сможет помешать ему добиться успеха. Никто, кроме посвященного Халукара. Самодовольный горданец, презирающий даже Геронта за ничтожную примесь степной крови, все, кажется, учел, все рассчитал, за исключением одного: разум простого степняка Халукара ничем не уступит разуму посвященного горданца. Он, Халукар, взятый в Храм еще младенцем, не знавший ни отца, ни матери, прошедший через чудовищные унижения, пытки, промывание мозгов, вывернувших его душу наизнанку, восторжествует над сыном великого Ахая. И это будет только его победа. А потом можно будет позаботиться и о Геронте. Наместник Великого засиделся на хрустальном троне. Ах, если бы Халукар был горданцем...

— Посвященный Чирс просит твоего внимания, господин, — одетый в желтое слуга согнулся в низком по клоне.

Халукар вздрогнул от неожиданности. Посвященный Чирс легок на помине, ничего не скажешь. Интересно, каким ветром его занесло в логово смертельного врага?

— Рад видеть тебя, посвященный, в своем убогом жилище.

— Не нужно скромничать, посвященный, твой дом лучший в Хянджу, а значит и на всех землях Храма.

Это было правдой. Халукар считал нелепой привычку горданцев прятаться под землю. Степняку нужен чистый воздух и запах трав, приносимый ночным ветерком с суранских просторов.

Чирс внимательно осмотрел комнату, взгляд его упал на полки, заставленные книгами, и в глазах появилось нечто очень похожее на зависть.

— Я слышал о твоей библиотеке, посвященный, но не предполагал, что она столь богата.

Халукар улыбнулся — Чирс, охотник за знаниями, и в этой ситуации остался верен себе. Что ж, не только горданцы способны проникнуться мудростью далеких предков.

— Увы, — развел руками гость, — нынешних горданцев больше интересует золото и ночные забавы. Вырождающиеся потомки достойных отцов.

В голосе Чирса звучала неподдельная горечь. Халукар был согласен с ним. Посвященный Чирс, посвященный Вар — вот, пожалуй, и все, чем сегодня может гордиться Храм. Ну, может быть, еще и сам Халукар, не горданец, а простой степняк.

— Мне известны посвященные горданцы, которые собственное имя выводят с трудом, — презрительная улыбка появилась на губах Чирса.

И точно такая же улыбка, как отражение улыбки горданца, осветила лицо Халукара. Многое разделяло посвященных, но сходились они, пожалуй, в одном — в ненависти и презрении к посвященному Нумилину, туповатому пройдохе, поднявшемуся к вершинам власти благодаря расположению Геронта.

— Не кровью определяется величие, а знаниями, — продолжал Чирс — Знаниями возвеличился Храм, погибающий ныне по вине невежд.

— Посвященный Геронт, да продляться дни его вечно, поднял Храм на небывалую высоту.

— Посвященный Геронт устал от непомерных трудов, — Чирс ласково провел пальцами по корешкам книг, — дела в Храме вершат другие люди. Но способны ли эти люди нести тяжкую ношу, которую по неосторожности взвалили на свои слабые плечи?

И без того узкие глаза Халукара сузились еще больше — уж слишком откровенен был сегодня Чирс. Такая откровенность остро попахивала казематами Чистилища, а то и кое-чем похуже.

— Зачем посвященному Геронту жрец Халукар, если не будет ни Чирса, ни Вара? Посвященный Нумилин заменит всех троих. К тому же он горданец, а значит, естественный преемник Геронта.

Халукар молчал, по его неподвижному лицу трудно было понять, о чем он думает в эту минуту.

— Сердце Храма скоро остановится. И что тогда, по священный? Кто удержит мир от развала? Храм расколется как перезревшая тыква, и толпы варваров разрушат наши города и развеют по ветру накопленные богатства. Еще не поздно спасти Храм, но сделать это сможем только мы — ты, я и старый Вар. Пройдет пять, десять лет, и никто уже не сможет помочь проваливающемуся в трясину варварства миру.

Халукар не отрываясь смотрел на Чирса, тот глаз не отвел, лишь в уголках его полных губ появилась горькая усмешка.

— Можно ли верить посвященному Чирсу?

— А что нам еще остается, как не довериться друг другу. Подумай, посвященный Халукар, будущее Храма в твоих руках.

Огромные толпы народа стекались в это солнечное утро к Чистилищу. Тысячи жителей Хянджу, возбужденные предстоящей встречей с мудростью Великого, с трудом сдерживали рвущуюся из груди радость. Сам посвященный Геронт, Правая рука Великого, предстанет сегодня перед народом — предстанет не на хрустальном троне, как неосязаемый посланец высших сил, а как простой смертный, равный среди прочих и подобный им. Такое событие случалось только раз в году, и каждый горожанин почел бы себя навеки обездоленным, если бы в святой день всеобщего очищения его глаза не коснулись бы края одежды наместника Великого на земле. К тому же это было небезопасно — тайные служители Храма зорко следили за тем, чтобы жар любви к Великому не ослабевал в душах непосвященных.

За поведением толпы наблюдали также гвардейцы и стражи Храма. Верховные жрецы не полагались только на всеобщую любовь к Великому и на всякий случай страховались мечами и копьями. Особенно сегодня, в святой день, когда к Чистилищу стекались не только обыватели Хянджу, но и посланцы самых удаленных храмовых земель. Великий день всеобщего согласия не мог обойтись без казни ослушников. Целую неделю по городу ползли слухи, что в этот день глазам изумленных зрителей предстанет зрелище не бывалое: посвященный Геронт собственной рукой благословит на службу Великому несколько сотен мятежных варваров во главе со знаменитым убийцей Сабудаем. Никогда еще за последние годы количество новых слуг для Великого не достигало подобной цифры, и это обстоятельство не могло ни подогревать интерес благочестивых зрителей.

— Хвала посвященному Вару, Левой руке Великого! Хвала Несокрушимому Мечу Храма почтенному Ахаю!

Бес равнодушно слушал приветственные крики толпы, его заботили сейчас совсем другие проблемы. Горожане, на которых случайно падал взгляд Черного колдуна, невольно ежились и, опустив глаза, спешили спрятаться за спинами соседей. Слава почтенного Ахая слепила очи простым смертным. К тому же пугали слухи о его жестокости. Пять пешек угрюмо двигались за своим кукловодом, бесчувственные, как камни.

Бес не смотрел под ноги коня, уверенный, что каждый раб Храма счастлив будет найти освобождение от земных забот под копытами в светлый день очищения. Но то ли народ вокруг собрался не слишком благочестивый, то ли по какой-то другой причине, только кандидатов на освобождение среди обывателей не нашлось. Толпа поспешно расступилась, пропуская почтенного жреца Ахая, смуглый лик которого не выражал ни отеческого участия, ни даже простого дружелюбия. С пешек же вообще спрос был не велик — эти проехали бы и по распятому на земле телу Великого, не моргнув красными рыбьими глазами, если бы на то была воля их кукловода.