Осторожно, женское фэнтези! - Ирина Шевченко

— Понимаю, — соглашается Мэг. — Пить надо меньше.

— При чем тут это! Говорю же тебе: это была я. Но и не я. В годах уже, рыжеволосая. А он — противный такой старикашка. Сидит с газетой в этом дурацком синем халате…

…Противный старикашка в синем халате. Закрылся газетой и делает вид, что не замечает меня. Притворяется, что обижен. Знает, что я не выдержу первой, подойду. Обниму сзади за плечи, наклонюсь, чтобы шепнуть на ухо, как сильно я его люблю, но лишь носом потрусь о висок. А что люблю — он и сам знает, уже много-много лет…

Что за ерунда?

Встряхиваю головой, прогоняя воспоминание о том, чего никогда не было, а в следующий миг меня за шиворот выдергивают в темноту.

— Как тебе это все время удается? — проявившись в круге света, спрашивает Мэйтин.

— Что?

— Находить не ту дверь! — он глядит на меня сурово, но суровость эта напускная, и я чувствую, что он вот-вот рассмеется. Но он не смеется. Прислушивается к чему-то и говорит мне голосом Саймона: — Просыпайтесь, Элизабет…

— Доброе утро.

За окном уже рассвело, а Саймон успел побриться и облачиться в костюм, в котором я часто видела его на лекциях.

— Доброе, — отозвалась я. — Как вы себя чувствуете?

Он повел плечами и удовлетворенно кивнул:

— Неплохо. Вы не торопитесь? Мать уже ушла, можете воспользоваться ванной, а потом… позавтракаем?

— Обязательно, — согласилась я без ложного стыда.

Я бы и душ принять не отказалась, и помявшееся за ночь платье отутюжить, но на это не было времени. Пришлось ограничиться самыми необходимыми процедурами.

До того как идти в лечебницу, стоило бы поговорить с Мэг. Обычно соседка крепко спала до утра, а в последнее время я просыпалась раньше, и не исключено, что моей отлучки она не заметила. А если все-таки заметила? Следовало узнать и предупредить подругу, чтобы не забила тревогу. Но как? В общежитие возвращаться нельзя. Встретить Мэг на факультете?

— Напишите записку, я передам, — предложил Саймон.

— А если за ней следят?

Разговор проходил уже в столовой за скромным завтраком, который боевик сам и приготовил: кофе, хлеб с маслом, сыр, яйца «в мешочек» — так по-домашнему мило, что я искренне растрогалась, увидев этот натюрморт.

— Я же не лично передам. До начала занятий попрошу Шанну найти вашего приятеля Эррола… кажется, она теперь хорошо знает, где его искать… А он уже сходит к мисс Маргарите. Они ведь друзья, и в их встрече не будет ничего подозрительного.

После насыщенной событиями ночи сама я ничего лучшего не придумала, а потому согласилась с предложением Саймона.

К лечебнице он, как и обещал, проводил меня порталом. Едва войдя в кабинет леди Пенелопы, я ощутила знакомую тревогу и услышала голос Грина:

— Вы знаете, как я ценю ваше мнение, но данный вопрос не в вашей компетенции.

С наставницей доктор всегда был вежлив, но в конце фразы все-таки прорезалось недовольство. А леди Райс и не скрывала, что сердита:

— Не в моей? А кто еще вправит вам мозги, Эдвард? Связь с этой женщиной вас погубит!

Беседа явно не предназначалась для чужих ушей, и мне стоило бы унести куда подальше свои, чтобы их после не оторвали, но я и с места не сдвинулась.

— Я не стану спокойно наблюдать, как вы идете к погибели, — продолжала выговаривать заведующему наставница. — Я… Я расскажу все ее мужу!

— Только посмейте, — прорычал Грин.

— Посмею, вот увидите!

Вот тут и надо было сбежать. Потому как спорить с леди Пенелопой невозможно, и, если Грин не собирался ее убивать (а я искренне надеялась, что не собирался), он должен был выйти.

И вышел.

— Простите, — пролепетала я, когда наши взгляды пересеклись. Даже дурак понял бы, что я все слышала, а Грин дураком не был.

— Странный способ здороваться, — вместо того чтобы рассвирепеть, усмехнулся он. — Доброе утро, мисс Аштон.

Прошел мимо меня, окатив острым предчувствием боли, и скрылся в коридоре.

Леди Райс от неприятной беседы отошла нескоро. Даже после обхода она еще хмурилась и бормотала что-то себе под нос, мысленно продолжая бесполезный спор. Потом, чтобы отвлечься, спросила, не хочу ли я вечером пойти с ней на собрание кружка молодых матерей. Я не хотела, но это не удержало наставницу от объяснений, насколько важны подобные кружки. Ведь студентки, из которых они, как правило, состояли, на время учебы отрезаны от семьи и лишены помощи старших родственниц. У некоторых семей вообще не было. У кого-то — и мужей. Последние особенно нуждались в поддержке — как после родов, так и до.

— В наше время существует немало способов предохранения от нежелательной беременности, но некоторые девицы по глупости ими пренебрегают, — вещала она лекторским тоном. — Потом — слезы, скандалы. Попытки самоубийства, попытки вытравить плод. Второе порой равноценно первому, до того дремучие методы используют эти дурочки. А случаются и вовсе жуткие вещи. Помню, как-то зимой нашли на кладбище младенца. Я тогда только начинала самостоятельную практику, и тут такое. Кроха, несколько часов всего. Его сразу же принесли к нам, но спасать малыша было поздно. Вскоре нашли и мамашу. Можно до последнего скрывать беременность нарядами и иллюзиями, но родить самостоятельно, избежав осложнений, практически нереально…

— Ее осудили? — спросила я, опасаясь, что жуткий рассказ затянется.

— Нет. Она заявила, что ребенок родился мертвым. Следов насильственной смерти на тельце не было, эха чар тоже… Мы-то знали, что малыш родился живым. Но она, как заключила комиссия, могла этого не понять. Такие ошибки случаются даже у акушерок при отсутствии опыта… Чушь! Я видела ту девицу. Все она понимала. И ребенок кричал наверняка, особенно когда она его на мороз выволокла…

Именно такой истории мне не хватало. Нервы и так на взводе, а тут еще наставница с ужасами.

— Не помню, что с ней стало, — нахмурилась она. — Думала, до смерти тот случай не забуду, а вот, надо же, совсем из памяти вылетело.

Если бы совсем! Нет, самое главное леди Пенелопа мне рассказала. И после этого рассказа ни о чем уже не думалось, кроме оставшейся в комнате Саймона бутылки водки.

— Вас не интересует акушерство? — наконец-то догадалась леди Райс.

— Нет, простите.

Да, водка пришлась бы кстати.

Но было средство и получше. Взвесив в уме все «за» и «против», я попросила у наставницы разрешения отлучиться и вышла в коридор, чтобы, пройдя несколько шагов, постучать в дверь заведующего.

— Входите, — послышалось изнутри.

Я отважно переступила порог, но тут же остановилась, не рискуя приближаться к источнику еще больших тревог.

— О, мисс Аштон, — улыбнулся Грин. — Я отмечу этот день в календаре: вы в кои-то веки постучались.