Живая: Принцесса ночи - Literary Yandere

— Жизнью, которую ты проклинала?

Зоя грохнула руками о стол, нагнувшись вперед — дерево заскрипело от силы удара, и Айкен отпрянул, рефлекторно сел назад на диван, отклонился еще дальше, вдавив затылок в мягкую спинку, словно от Зои шел запах не фруктов, табака и шампуня… Впрочем, да: от нее буквально несло силой.

— Почему мне стало так тяжело рядом с тобой?

— Твоя магия. Она пропала. Перешла ко мне, — морщинка между бровей Зои немного разгладилась, когда она задумалась о причине изменившихся отношений с возлюбленным. — Когда ты попытался взять надо мной власть, то будто бы подал знак, что хочешь стать королем. Но я передаю через себя власть только сидам.

— Ты так решила?

— Таков мой долг. Может быть, правильнее было бы сказать: моя природа.

— Ты не нравишься мне такой.

Девушка опешила.

— Какой?

— Ну, такой, как сейчас. Когда ты ведешь себя так, словно тебе никто не нужен, а действуешь ты по независимым от тебя причинам.

Зоя тихо зарычала: гнев заклокотал в горле, ища выхода, и, не зная, как еще сбросить напряжение, девушка перевернула стол, чуть не отдавив им молодому человеку ноги, и встала, упершись руками в стену. Айкен вскочил, попятился к окну. Он не боялся, что Зоя ударит его, но подозревал, что стоило бы. Он любил ее и ничего уже с тем не мог поделать, но впервые так ясно понял, что Зоя очень сильно от него отличается. На ее лице была видна животная, хищническая ярость — зверь за миг до прыжка. Окажись рядом с ней сейчас Габриэль, она бы не стала медлить, как в прошлый раз, разорвала бы его голыми руками. Как бы там ни казалось, но на самом деле Зоя не сильно отличалась от Паломы.

— Прости меня, небо, но как же я устала, Айкен! Казалось бы, ты последний, кто должен бы воспринимать меня как куклу, и все же ты продолжаешь мне указывать, какой быть, чтобы понравиться тебе. Видит Богиня, от нашей связи и так одни беды. Я многократно просила тебя: уйди, чтобы спасти свою жизнь.

— А я всегда отвечал: я не уйду. Без тебя для меня просто нет жизни.

Зоя повернулась через плечо (шелк халата потек вниз, голая кожа выставилась на Айкена, как орудие: кремовую розовость прорезали тусклые, но неумолимо заметные черные полосы).

— Интересно, своей невесте, от которой тебе остались одни воспоминания, а мне — одно платье, ты говорил то же самое?

Кровь отлила от лица Айкена. Еще никогда он так не бледнел: что щеки почти сравнялись цветом с рубашкой. Он хотел бы ответить, но, пораженный столь чудовищной грубостью, только беспомощно смотрел на женщину, которую еще недавно считал самой нежной в мире, и старался сдержать дрожь в губах и плечах.

— А теперь иди. Иди, как делаешь всегда, когда разговор выбивает тебя из зоны комфорта, — насмешливо вскинула подбородок кукла. — Тебе нужно подышать свежим воздухом или никотиновым дымом.

Айкен ринулся мимо нее, мимо Хэвена и принца, как вспугнутый фарами ночью олень. Зоя повернулась к дотоле бессловесным зрителям.

— Как вам спектакль, господа? Я не разочаровала благодарную публику?

— Очень уж ты разошлась, — покачал головой Хэвен. — Но если ты играла ради того, чтобы оградить малыша от Кроноса, я могу тебя понять.

И он ушел на кухню.

Зоя скривила губы.

— Я не играла.

Карл приблизился к ней, протянул пачку сигарет. Обычно они не курили в гостиной, но Зоя теперь чувствовала надобность успокоить нервы. Она, конечно, преследовала цель сохранить Айкену жизнь — но порвать с ним решила совсем не поэтому. Ее тело, настроенное на определнный лад, восприняло его недавнюю грубую силу как претензию на трон, и теперь каждая клеточка ее искусственного тела вопила: не подпускай! А сердце… Что сердце? Зоя подавляла желание постучать себя по груди: камень, не лги мне.

— Бедняжка, — кажется, в глубине души Карл был доволен, хоть и старался не показать этого. — Мне его даже жаль.

Зоя глубоко затянулась, удивляясь, сколько ж в нее помещается дыма…

— Люди ждут, что слова «я тебя люблю» перевернут всю их жизнь. Что что-то изменится, если они это скажут или услышат. Потом расстраиваются, обвиняют… Знаешь, это смешно звучит: «Ты сказал, что любишь меня, а моя жизнь не встала с ног на голову.»

— Мне кажется, что ты считаешь, что это не только звучит глупо, но и вовсе…

— Да, — Зоя повернулась, оборвав собеседника на полуслове. — Но нельзя винить людей, ведь они так мало живут.

Конечно, они могли бы подождать до Йоля, но Зоя вся тряслась от предвкушения. Еще никогда раньше она не ощущала себя такой сильной, такой вдохновленной. Она действительно изменилась. И очень резко — просто бум! Готово. Айкен порой смотрел, как Зоя отжимается: тени очертили сильные напряженные мышцы плеч. Она еще никогда не отдавалась тренировкам с таким воодушевлением, думал он, и глаза никогда не светились такой решимостью. Он и сам заразился ее настроением, он ждал битвы, то и дело вспоминая сладкие ночи охоты на броллаханов. Молодой экс-полицейский жаждал действия, буквально физически ощущая, что мышцы гудят, не получая достаточно работы, а организм тоскует по адреналину, кипятящему кровь. Встречи с Кроносом Зоя ожидала как праздника, как рождественского утра — и именно в рождественскую ночь маленький отряд наконец собрался выступить в поход. Айкен не стал вопрошать, отчего была выбрана именно эта дата: несмотря на ощущаемое им внутреннее единение с Зоей, внешне они все больше отдалялись друг от друга. Бывали дни, за которые они не говорили друг другу ни слова. Айкен спал в гостиной на диване, больше никакого секса между ними не было, и даже — ни единого поцелуя за все время. Но все же, порой Зоя нежно касалась тыльной стороной ладони скул, шеи молодого человека, и он понимал, что все еще невообразимо важен для нее. Или… воображал, что она пытается сказать ему именно это своими прикосновениями.

Впрочем, в тот момент, когда их квартет шагал по ночным улицам, подгоняемый холодным ветром в спины, вряд ли уже имело значение, кто с кем спит и целуется, такие вещи обесцениваются перед решающим боем. А в том, что бой с Кроносом станет решающим, Айкен не сомневался. Пистолет успокаивающе оттягивал его карман. Зоя тоже подозревала, что подступает некий переломный момент — и за секунду до того, как ее рука разжалась, а карточка с руной спланировала на сухую землю пустыря, она подумала, что, возможно, стоило поцеловать Айкена или хотя бы