Когда мы встретимся снова - Лесли Пирс

— Получается, для того чтобы понимать наркоманов, нужно самому совершить убийство, так? — заключила Бет.

— Да, получается так. Я думаю, у нас у всех один общий недостаток, — ответила Сюзанна и с вызовом скрестила руки на груди. — В общем, мы упорно делаем то, что ведет к катастрофе, но не придаем этому значения. В случае с наркотиками — это твоя собственная катастрофа, в случае с убийством — чья-то еще. Но я бы сказала, что в обоих случаях первоначальное побуждение — это, как правило, заниженная самооценка, неверие в себя.

— Итак, в этом заключается и твоя проблема, верно? — спросила Бет.

Сюзанна не ответила.

— Ну же, отвечай, — легонько поддразнила ее Бет.

Сюзанна бросила на нее холодный взгляд.

— Не смейся надо мной, Бет. Разумеется, я невысокого о себе мнения. Почему в противном случае я позволяла бы людям пренебрегать мной? Я никогда не могла высказать того, что накипело на душе, я держала это внутри себя. Очень многие наркоманы начинают с того же. Они вдруг обнаруживают, что наркотики помогают им полюбить себя. Естественно, это ощущение быстро проходит, поэтому они пытаются вызвать его снова и снова. И вскоре попадают на крючок.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что почувствовала себя лучше, убив Визерелла и Паркс?

— Да, именно так.

Бет пристально посмотрела на Сюзанну и поняла, что та действительно имеет в виду то, что только что сказала. Она вдруг занервничала, хотя и не могла понять почему.

— Значит ли это, что, если бы тебя не арестовали, ты снова пошла бы на убийство?

Сюзанна невесело рассмеялась.

— Я сделала все, чтобы меня арестовали! Это равносильно по-настоящему большой передозировке. Таким образом ты можешь быть уверен, что не сможешь повторить это снова.

В тот день Бет вышла из тюрьмы с ощущением, что ей есть над чем поразмыслить. С того момента, как Стивен встретился с Мартином Райтом и обнаружил, что тот еще более бессердечная и жестокая личность, чем можно было заключить из слов Сюзанны, он по-другому стал относиться к ее делу. В разговоре с Бет он высказал предположение, что душевный надлом у Сюзанны начался еще тогда, когда умерли ее родители, а не после смерти Аннабель, как они полагали сначала. Долгие годы она жила в невыносимом напряжении, а потом две смерти, последовавшие почти одна за другой, обнародование завещания отца и, наконец, отвратительное поведение брата — все это внесло свою лепту в ее душевный разлад. Вот почему, по мнению Стивена, она и сошлась с Лайамом и так странно повела себя, когда уехала, не сказав ни слова старым друзьям и соседям.

Стивен показал Бет статью в медицинском журнале о том, как беременность часто рассеивала депрессию и тревожность даже у тех пациенток, которые страдали ими в течение многих лет. Там же приводились доказательства и того, что у многих женщин после рождения ребенка рецидив болезни не наступал, потому что ощущение радости, которое давало им материнство, поддерживало их на плаву.

Стивен чувствовал (и даже проконсультировался с психиатром, чтобы тот поддержал его точку зрения), что после смерти Аннабель Сюзанна была совершенно сломлена, поскольку к естественной боли утраты добавились и страдания от вновь открывшихся старых ран. По его мнению, Бет наверняка обнаружит, что время, проведенное Сюзанной в Уэльсе, можно считать чем-то вроде ремиссии. Когда же она наконец вернулась в Бристоль и поняла, что у нее никого и ничего не осталось, у Сюзанны случилось умственное помешательство.

Бет была склонна согласиться с ним. Если она сможет раздобыть доказательства того, что Ройбен оказался очередной бессердечной скотиной, который беззастенчиво использовал Сюзанну в своих целях, то в суде она сможет подать апелляцию о частичной вменяемости ее подопечной.

Бет добралась до «Короны» в Кардигане в половине десятого вечера. Брендан, коллега Бет по адвокатской практике, порекомендовал ей эту маленькую гостиницу, в которой он частенько останавливался вместе с женой, тем более, что отсюда до Эмлин Карлисла, ближайшего городка к Хилл-хаусу, коммуне Ройбена, было всего двадцать миль, как сообщила им Сюзанна.

Гостиница оказалась именно такой, какой ее описывал Брендан: прекрасно меблированной и декорированной, очень теплой и очень уютной. Саймон, хозяин гостиницы, был весьма доброжелателен. Когда Бет заметила, что, кажется, слишком устала для того, чтобы ужинать в ресторане, он сам вызвался принести поднос с едой в ее комнату.

Следующее утро выдалось очень холодным, но солнечным, и Бет отправилась в Эмлин Карлисл сразу же после завтрака. Саймон рассказал ей, что там располагалось нечто вроде гетто для тех, кого он, смеясь, окрестил «спаси бродягу» — собирательное название состарившихся хиппи, борцов за права животных, вегетарианцев и других нонконформистов. Он порекомендовал ей остановиться там в пабе на Хай-стрит и для начала поболтать с его владельцем, поскольку тот знал всех в округе на несколько миль и мог объяснить ей дорогу, да и вообще, рассказать о Хилл-хаусе.

Бет надела теплые ботинки, джинсы и толстую меховую куртку. Она надеялась, что после разговора с Ройбеном у нее останется время побродить по окрестностям.

Лавка здоровья, несколько крошечных магазинчиков, предлагающих сувениры, хрустальные шары и магические кристаллы, свечи и карты Таро, свидетельствовали о том, что Саймон был прав, когда говорил, что большую часть населения Эмлин Карлисла составляли «неформалы» и «представители альтернативных учений». Пивной бар, в который направили Бет, еще не открылся, когда она добралась до него, но, поскольку дверь была отворена, а за ней виднелся какой-то мужчина, переставлявший бутылки на полках бара, она решила войти внутрь. Извинившись за свое невольное вторжение, она объяснила, что Саймон из «Короны» в Кардигане посоветовал ей зайти сюда, чтобы ей рассказали, как попасть в Хилл-хаус.

Мужчина выглядел типичным валлийцем — невысокого роста, плотный и коренастый, как рудничная лошадка, с темными волосами и кирпично-рыжей физиономией.

— Хилл-хаус? — повторил он, нахмурившись, словно бы озадаченный просьбой. — А вы там кого-нибудь знаете?

— Нет, — сказала она. — Я просто хочу поговорить с владельцем. Вы знаете его, это Ройбен Морленд? Я так понимаю, это нечто вроде коммуны. Правильно?

— Они предпочитают называть себя именно так, хотя мне они кажутся сборищем ведьм, мошенников и наркоманов, — отозвался он. Похоже, он слегка занервничал и даже немного попятился от нее за стойкой бара, как будто даже говорить подобное было опасно.

Бет решила, что пришла пора выложить карты на стол.

— Я — адвокат, — заявила она и положила на стойку бара свою визитную карточку. — Я представляю одного человека, который раньше жил там. Вот поэтому мне нужно поговорить с Морлендом.

Мужчина взял ее карточку в руку, прочел и снова взглянул на нее, на этот раз с улыбкой.

— Вам повезет, если вы его найдете, — сказал он. — Он не показывался здесь уже целую вечность.