Давайте, девочки - Евгений Будинас

Он позвонил, сгорая от нетерпения немедленно все это ей высказать. Сейчас ему больше всего хотелось, чтобы она услышала, как правильно он все передумал и как он все, наконец, понял…

– Мы еще спим или мы уже встали? – спросил он как можно мягче.

Да.

– Да – спим или да – встали? – переспросил он, старательно не замечая, что в ее голосе поскрипывает песок.

– Я же сказала: «да». – Теперь слышался уже скрежет.

– Алло, у тебя что-то там шумит… Не барахлит ли наш новый телефончик? – Это прозвучало уже совсем жалостливо.

– Да…

Рыжюкас почувствовал, что закипает:

– Слово «да» обретает содержание, только лишь являясь содержательным ответом на закрытый вопрос типа «Ты любишь меня?» или «Ты меня ненавидишь?»

– Может быть, хватит меня учить?

9

Звонить ей он не любил. Пока не виделись, она успевала уплыть. И чтобы ее вернуть, часто требовалось немало усилий, особенно, если с первой фразы он не попадал в нужный тон. Мгновенно зацепившись, она раскручивала ссору, как клубок ниток, запутывая их в узел.

От невозможности к ней пробиться он прекращал разговор. И тут же перезванивал снова:

– Я звонил тебе только для того, чтобы сказать…

Но она его перебивала:

– Вот и надо было сказать то, для чего звонил, а не выяснять, кто у меня шумит – сексуальный партнер или телевизор.

Он не умел говорить на таком уровне. Путаясь и сбиваясь, как мальчишка, он заходил в тупик от ее вздорности. И тут же подыскивал ей объяснения, кляня вздорность собственную.

Ей нелегко, уговаривал себя он, она ведь с ним изначально напряжена.

Оказавшись здесь одна, без мамы, подруг и всех ее принципов, вызывающих у него снисходительную улыбку. Все время – наедине с ним, как назло всегда правым, хотя иногда и уступающим и сдающим свою правоту… Да еще с этой его готовностью все понять и принять – во что верить ей просто глупо…

Она сразу перешла с ним на ты, и он это принял с готовностью, соблазнившись новизной. Хотя на ты с ним его избранницы уже лет двадцать не говорили. Даже в постели обращались по имени-отчеству, что ему льстило и, как ни странно, его сексуально поднимало. Но ее дворовую привычку «тыкать» незнакомыми взрослым мужикам он принял с восторгом юнца.

Хотя ее полная отвязанность все чаще выбивала его из колеи.

Вот и сейчас, разозлившись, он в сердцах брякнул:

– Ты меня доведешь. И я все это к свиньям брошу!

– Я давно к этому готова, – она никогда не лезла за словом в карман.

– Хорошо. Давай отправим тебя подальше…

– Куда?! В заграницу что ли? Как твою Ленку? Я согласна…

И на целых полдня отключила мобильник.

10

Это дало ему время, чтобы успокоиться и вернуться к своей безупречной Системе, с ее давно найденными ответами на вопросы – как разговаривать и поступать в таких случаях. Ну, скажем, во время ссоры, найти любой повод переключиться – хотя бы на то, чтобы заварить кофе. И в это время таки задать себе все тот же классический вопрос: чего ты, собственно, и впрямь хочешь? Ведь чаще всего это противоположно тому, что ты требуешь.

Когда телефон, наконец, ответил, он промямлил ей что-то вроде:

– Ничего из того, что я тут намолотил, я тебе говорить не собирался…

– А зачем тогда молотил?

– Надеялся, что ты меня не послушаешься. Все просто. Когда мужик говорит «Ты можешь уйти», он ждет в ответ: «Я не хочу никуда уходить». И все. И он счастлив.

– А почему ты не мог сказать прямо «Останься»? Зачем этот детский сад?

– И ты бы осталась?

– Не знаю. Но… Почему нельзя как-то проще?

– Это, пожалуй, самое трудное. Простота, казалось бы, нам ничего не стоит, но дается сложнее всего.

Но она упрямо произнесла, как подводят черту:

– Только не пытайся теперь все на меня свалить…

1

– Я тут с мальчиком по Вильнюсу прогуливаюсь…

– Не понял?

– Это Сеня. Из «Фабрики звезд», он там супер, я тебе про него рассказывала, я ему даже написала по электронной почте, а потом я пошла в Интернет-кафе, а от него сто писем. Понимаешь, он, оказывается, меня разыскивал, не понимая, куда я запропастилась. Я ответила, и вот вчера он приехал…

Рыжюкаса обожгло. «Вы хотели поводов для ревности? Их есть у меня…»

Однажды что-то подобное с ним уже было, когда, остыв и успокоившись после ссоры, он шел мириться к Вете, своей Крылатой Любовнице. Она и впрямь была бесспорно лучшей, которая плюс ко всему (юна, сисяста, заводна и неприхотлива), еще и на гитаре играла, а пела в полный отпад:

Ну так хватит о женах законных.

Мм ли наши печали понять?..

А любила она его, наверное, больше всех и беззаветнее. И даже пообещала, когда у нее появится собственная квартира, всегда давать ему ключи – для встреч с очередной любовницей. Это потому, что им было негде приткнуться: у него тогда ни собственного угла, ни машины, отчего встречались они чаще всего у нее дома, в однокомнатной квартирке, и только днем, когда мать на работе.

Встречала его она всегда одинаково. Он поднимался на лифте, она его поджидала, вслушиваясь в шумы и шорохи на лестнице, так что, когда бы он ни появлялся, она распахивала перед ним дверь, раньше чем он звонил, а простенький ситцевый халатик на ней разлетался, как крылья. Она бросалась к нему на шею, а ее упругая тяжелая грудь покрывалась гусиной кожей от соприкосновения с его пиджаком – нет, со свитером, он тогда отпустил бороду и надевал на работу колючий свитер, чтобы походить на Хемингуэя.

Но в рабочее время он обычно торопился, дергался, все сминалось, из-за чего они и поссорились.

Получив тайм-аут, он был даже рад: как всегда, запарка в редакции. Потом все собирался к ней вырваться и все откладывал. А когда совсем заскучал и вырвался, тут же и отправился, прикупив по дороге охапку ее любимых пионов.

Вызвав лифт, он замешкался, и в кабину успел влететь какой-то нахальный парень лет двадцати (Рыжуку тогда было тридцать), который с ходу нажал кнопку седьмого этажа, так что Рыжук едва успел войти за ним и что-то промямлить насчет «подросткового хамства», но весьма невнятно, так как этажи у них совпали и особого повода для предъявления претензий не было. Хотя, конечно, спросить Рыжука, на какой ему этаж, этот юный нахал вполне мог бы…

На седьмом этаже он вылетел пулей, а Рыжук снова замешкался, на этот раз, к счастью, потому что подлетел парень к двери Веты, и едва он оказался перед нею, как дверь распахнулась, и Вета бросилась к нему, распахнув ситцевый халатик и обвив голыми руками его козлиную шею.