Пакт - Полина Дашкова

«Флюгер исчез, не выходит на связь».

«Тоже мне сверхсекретная новость, – усмехнулся про себя Илья. – Последнее сообщение от Флюгера датировано 24 ноября 1936-го. И незачем ради этого бумагу марать, вполне можно произнести вслух, авось не расстреляют».

Слуцкий еще летом 1936-го получил приказ сворачивать агентуру в Германии. Агентов под разными предлогами возвращали домой и арестовывали. Флюгер числился швейцарским резидентом, но именно от него шла самая серьезная информация по Германии. Возможно, его тоже позвали домой. Давно он торчал за границей, удобно там устроился, слишком много знал, слишком многое себе позволял. Что же случилось? Бруно Лунц вовремя сообразил, чем это может грозить ему, его жене Ганне, дочке Барбаре?

Карл Рихардович подробно рассказывал об этом семействе, у Ильи возникло чувство, будто он лично знаком с ними.

«Если ты все-таки удрал, ты правильно сделал, Бруно, – подумал он, прочитав каракули Слуцкого. – На твоем месте я, пожалуй, поступил бы так же. Достаточно представить Барбару в детприемнике, Ганну в лагере, самого себя с пулей в затылке, и выбора не остается. Другое дело, что на твоем месте я бы с самого начала не обзаводился семьей».

Эта последняя мысль заставила его сморщиться, поскольку разбудила дремлющую тоску по Маше. Болезненная гримаса не ускользнула от внимательных глаз Слуцкого.

– Что, Илья Петрович, устали? – спросил он с искренним сочувствием, при этом проворно скомкал листок и спрятал в карман.

– Голова раскалывается, сплю мало, работы невпроворот, – также искренне признался Илья.

Слуцкий подвинул ему бумагу и ногтем подтолкнул карандаш. Никого, кроме них двоих, в квартире не было, но работали прослушки. Слуцкий не отрывал взгляда от карандаша в руке Ильи. Илья играл с карандашом, крутил между пальцами с ловкостью фокусника, но ни слова пока не написал. Он не собирался вступать ни в какие тайные диалоги с начальником ИНО.

– Доля субъективности есть в любой информации, – он положил карандаш и расслабленно откинулся на спинку кресла. – Информацию передают люди, а людям свойственно ошибаться. Эльф работает на нас почти три года, мне кажется, за это время он успел зарекомендовать себя как источник вполне надежный.

– Ошибка ошибке рознь, – Слуцкий кинул в рот еще одну таблетку валидола. – Хорошо, если источник добросовестно, честно ошибается. Ну а если нет? Я хочу сказать, не скрывается ли за этим нечто более серьезное? Что, если Эльф стал гнать нам заведомую дезу? Что, если он перевербован гестапо, а? Ну разве не возникло у вас такого чувства?

– Абрам Аронович, я не медиум, – Илья криво усмехнулся, – не умею чувствовать на расстоянии.

– Что значит «на расстоянии»? Разве вы не читали сообщение Сокола? Там же все откровенная пурга. По какому, собственно, праву Эльф решает за нас, что у нас есть, чего нет? Говорить и думать такое может только матерый враг! Это пахнет предательством и провокацией!

Лысина Слуцкого влажно блестела, подбородок дрожал, отечное лицо налилось малиновой кровью. Илье было искренне жаль его.

Умный Абрам Аронович отлично знал, что в информации Эльфа все чистая правда, от первого до последнего слова. Никаких реальных немецких шпионов в СССР нет и быть не может, никакие переговоры между Троцким и Гессом невозможны, эти люди никогда не встречались и вряд ли встретятся. Вот уже несколько лет идут совсем другие тайные переговоры, сначала между Енукидзе и кузеном Геринга, потом между Канделаки и Шахтом, идут они по приказу товарища Сталина, и многое из того, что приписывается Троцкому, на самом деле предлагает Гитлеру сам товарищ Сталин.

Интересно, как в этой связи начальник ИНО объясняет высочайшее повеление сворачивать агентуру в Германии? И какие мысли бродят под этой потной лысиной относительно заговора в Красной армии во главе с маршалом Тухачевским?

Допустим, заговор существует, Тухачевский его действительно возглавляет. Использовать в качестве страшилки для Бенеша мятежного маршала Красной армии, реального тайного союзника Германии, и таким образом сдавать его Сталину Гитлер ни за что не станет, наоборот, поручит своим спецслужбам трепетно оберегать репутацию маршала в глазах Сталина, вывести Тухачевского из числа подозреваемых, а на его место подсунуть кого-то действительно преданного Сталину – например Ворошилова или Буденного.

Что же происходит? Заговор во главе с Тухачевским открыто обсуждают европейские дипломаты, политики, шпионы, журналисты. Хорош тайный заговор, о котором все знают и болтают на каждом углу! Так активно могут распространяться только слухи, запущенные спецслужбами, когда проводится широкомасштабная кампания дезинформации потенциального противника. Если бы Эльф стал двойным агентом, он бы поддержал дезинформацию, состряпанную Гейдрихом по поручению Гитлера, и сообщил о заговоре как о реальном факте, с множеством убедительных доказательств и ужасающих подробностей. Именно этим сейчас занимается двойной агент Скоблин.

Любопытно, как объясняет самому себе товарищ Слуцкий удивительное совпадение кампании дезинформации, организованной потенциальным противником, с генеральной линией партии, которой аккуратно следуют многочисленные безымянные агенты-дятлы в своих донесениях?

Несложно сообразить, зачем понадобился мифический заговор во главе с маршалом Тухачевским Гитлеру. Ну а зачем это нужно Сталину?

Илья попытался представить, каким образом этот, в общем, вполне логичный и простой вопрос переваривается в мозговых извилинах начальника ИНО. Но не получалось, и поймать ускользающий взгляд выпуклых, в красных прожилках, глаз тоже не получалось. Илья вдруг понял, что умный Слуцкий вообще не задается подобными вопросами, чувствуя их смертельную опасность – даже на уровне молчаливых ночных размышлений наедине с подушкой.

– Абрам Аронович, когда возникают подозрения в честности источника, безусловно, необходимо все тщательно проверить, но в любом случае не стоит спешить, горячиться, тем более что речь идет о человеке, который работает на нас давно и, если не ошибаюсь, совершенно бескорыстно. Насколько мне известно, Эльф «инициативщик», денег не получает.

Слуцкий слабо кивнул.

– Двойными агентами, как правило, становятся те, кто работает за деньги, – продолжал Илья, все также безуспешно пытаясь поймать ускользающий взгляд. – Противная сторона платит больше, человек не в силах устоять. Конечно, бывает еще и шантаж, и прочие мерзости, мне трудно судить, я понятия не имею, что за личность скрывается под псевдонимом Эльф. Но все эти годы от Эльфа приходила весьма добротная и надежная информация. В последнем сообщении тоже есть кое-что действительно ценное, например новость о контактах Коновальца и Канариса.

Шлеп! Бегающий взгляд остановился, уперся прямо в глаза. Пухлые пальцы схватили карандаш и без дрожи, вполне четко и быстро, Абрам Аронович вывел на чистом листе:

«Вы уже доложили?»

Вот он, заветный вопрос, ради которого товарищ Слуцкий пренебрег своим больным сердцем и вместо того, чтобы отправиться домой, ведет здесь со спецреферентом Крыловым разговор, тяжелый и неприятный для них обоих. Разве может быть приятным разговор, когда собеседники не знают, кого бояться больше: друг друга или прослушек, которыми утыкано помещение?