Завет лихого пацана - Евгений Сухов

Никита проследил за тем, как девушка пересела на заднее кресло и по-хозяйски положила ладонь на рюкзак. Тонкие пальчики от невольного напряжения слегка подрагивали. А может, камушки нащупывает?

— Ты что-то еще хотел сказать?

— Нет, езжай, — после некоторого колебания махнул рукой Куприянов.

Захлопнув дверцу, Никита завел двигатель. Дед, еще раз махнув на прощание рукой, пошел в сторону подъезда. Машина мягко тронулась. Теперь на выезд, мимо старушек, сидящих на скамейке, мимо детской площадки, где вдохновенно крутилась малышня, мимо двух молодых мамаш с колясками, вперед к распахнутым воротам. Сердце радостно заныло. Интересно, как бы повели себя окружающие, если бы узнали, что находится в салоне старенькой «Нивы»?

Не удержавшись, Никита обернулся и обратил внимание на то, что девушка пододвинула рюкзак к себе. Похоже, что Вероника привыкала к роли состоятельной дамы.

— Чему ты улыбаешься? — строго спросила она.

— Да так, подумалось, — неопределенно протянул Зиновьев.

Никита прибавил газу и едва не столкнулся с «Газелью», выехавшей на дорогу. Перекрыв движение, молодой шофер яростно размахивал руками, что-то кричал, выражая неудовольствие.

— Какого хрена ему нужно? — возмутился Никита. — Ведь сам же нарушил. Теперь и не объехать.

Повернувшись, он хотел сдать назад, но вдруг увидел, как, едва ли не упираясь капотом в багажник его машины, подъехала «Волга». Никита жестом попросил водителя потесниться, но тот, изображая недоумение, только удивленно двигал густыми бровями.

— Что там случилось? — обеспокоенно спросила Вероника.

— А хрен его знает! — в отчаянии воскликнул Никита.

Дверца «Газели» распахнулась, из нее с решительным видом вышел молодой водила и направился к Никите.

— Ты что делаешь, баран! — выкрикнул он, яростно размахивая руками. — Ты чего, слепой, что ли?!

Не самое подходящее время для ссоры.

— Может, заблокировать двери? — предложила Вероника.

— Не надо, — спокойно отозвался Никита. — Попробую договориться. Ты не выходи из машины, что бы ни случилось. Брось под кресло рюкзак.

— Хорошо.

Водитель «Газели» уверенно приближался. Распахнув дверцу, Никита попытался выйти и вдруг увидел, как мгновенно изменилось лицо этого человека, приняв спокойное и сосредоточенное выражение.

— Советую тебе не дергаться, — спокойным голосом сказал он, не сводя колючих глаз с лица Никиты. — Одно неосторожное движение, и ты покойник!

Зиновьев посмотрел на его руки. Ладони у него были сильные, с большими вздутыми венами. Ствол он держал уверенно и крепко. Так краб сжимает свою добычу.

Страха Никита не почувствовал, даже когда рассмотрел в его руке револьвер, но обратил внимание на то, что вороненая сталь была изрядно потерта, видимо, от частого пользования. Наверняка и ствол, произведший не одну тысячу выстрелов, был порядком изношен, но это не делало его менее опасным. Глаза у незнакомца были холодными и неподвижными, такие бывают у пресмыкающегося, нацелившегося на добычу. Достаточно сделать одно неверное движение, и мерзкая тварь проглотит целиком.

Не дождешься!

Никите очень хотелось обернуться и посмотреть на Веронику. Затылком он ощущал, как на заднем сиденье образовался плотный комок страха, который, разрастаясь, заполнял собой салон и тонкой удушливой струйкой вытекал через распахнутую дверцу.

Вероника явно находилась на грани истерики. Разрулить ситуацию вряд ли удастся, но вот направить ее в более спокойное русло возможно. Если бы водила хотел его убить, так сделал бы это несколькими мгновениями раньше. Ладно, посмотрим…

— Успокойся, я сейчас выхожу.

Парень отодвинулся на три шага, продолжая держать его на прицеле. В голову пришла бесшабашная мысль: а что, если распахнуть противоположную дверь, юркнуть в проем и, прячась за стволами деревьев, перебежать через проходной двор на соседнюю улицу? В конце концов, собственная жизнь стоит дороже мешка алмазов. Но что тогда будет с Вероникой, оставшейся в салоне машины?

— Я сейчас выхожу, — слегка приподнял руки Зиновьев. — Давайте не будем горячиться.

— «Волгу» видишь? — кивнул парень на машину, стоявшую сзади. — Шагай к ней! И не шали, — спокойно, но с угрозой предупредил он, когда Зиновьев наконец вышел из машины.

Потребовалось собрать остатки самообладания, чтобы в точности выполнить приказ. В салон смотреть не хотелось, в нем, замерев от страха, сидела Вероника.

Едва он подошел к «Волге», как ее задняя дверца распахнулась. Кто проявил любезность, не рассмотреть, стекла салона затемнены, виден только размазанный силуэт.

— Садись медленно, без резких движений, — приказал «краб».

— Ты не волнуйся, все будет в порядке, — стараясь, чтобы его голос звучал как можно спокойнее, ответил ему Зиновьев.

«Краб» слегка подтолкнул Никиту в спину. Пригнувшись, он пролез в салон и только сейчас увидел пожилого мужчину. Секунду спустя рядом, негромко хлопнув дверцей, устроился «краб». Почти незаметным движением он сунул оружие в карман, но Зиновьев понимал, что от этого он ничуть не стал менее опасен.

— Поехали, — бодро распорядился старик.

«Волга» тотчас сдала назад. Чуть приостановилась, чтобы пропустить идущий по трассе транспорт и, лихо обогнув застывшую у обочины «Газель», вырвалась на среднюю полосу.

Никита мгновенно узнал человека, сидящего рядом, хотя прежде ему приходилось видеть его только издалека. Он никогда не подозревал, что этот человек может интересоваться его скромной персоной. Поэтому все произошедшее сейчас выглядело особенно удивительным. Их ничего не связывало — ни возраст, ни интересы, ни взгляды на жизнь, да и вращались они совершенно на разных орбитах, безо всякой перспективы на пересечение.

Человека, находящегося в машине, звали Гуньков Георгий Георгиевич, или, по-другому, Батяня. Впрочем, у него было еще одно погоняло — Фартовый. Странно, что он обратил внимание на обычного хитника. Таких хитников у него была не одна сотня, только вот лично ни с одним из них он никогда не общался.

Никита перевел дыхание, причину такого внимания можно было объяснить лишь алмазами, лежащими в этот момент под ногами у Вероники. Ему вдруг сделалось страшно от того, что может произойти с девушкой, если об алмазах узнает этот милейший старик с грустным взглядом.

Минут десять ехали молча. Прерывать тишину не хотелось. Уж очень страшно было услышать голос Батяни. Но он заговорил тихо и даже с какими-то проникновенными нотками в голосе:

— Ты знаешь, куда мы тебя везем?

Никита почувствовал, как в его жилах застыла кровь. Минута подобного напряжения, и на его коже проступит изморозь.

— Нет, — собравшись с силами, как можно более равнодушнее ответил он.