Второй шанс - Саймон Вэйл

С востока на меня двигались шеренги солдат. По их движениям я сразу же понял, что это игроки. Игроки из реального мира. Их было много, очень много, несколько сотен. И их уровни, хоть и не могли соперничать с уровнями Хищников, были очень высоки. Щель между двумя отрядами стремительно уменьшалась, и мы оказались на линии соприкосновения. А потом ряды подступавшей пехоты, аккуратно протиснувшись мимо нас, бросились на оскалившихся врагов.

С воплями с баррикад ударили последние силы городского ополчения. В бой шли все, кто еще мог держать оружие. И я точно так же вопил и рвался вперед, размахивая скастованным щитом. Как бы ни были сильны черные воины, все же они были вымотаны долгим боем и сейчас оказались перед лицом многократно превосходившего их противника. А потом настал момент, когда те, кто еще сохранял в себе крохи маны, начали взлетать в воздух и поспешно покидать поле боя. Их было не много, и их никто не преследовал. Некоторые сдавались в плен, а иные сражались до конца, предпочитая смерть поражению.

Я метался по площади среди неловко двигавшихся аватаров и слышал команды, вопросы, крики и слова поддержки. Языковой барьер больше не действовал. А потом я понял, что больше не могу. Вынырнув на свежий воздух, я добрел до ближайшей уцелевшей сваи и рухнул на землю, привалившись к ней спиной. С меня было довольно! Довольно всей этой херни! Мне нужно было отдохнуть.

Не знаю, сколько я так сидел, но вскоре рядом со мной остановилась невысокая стройная фигура. Я поднял глаза на незнакомый аватар, а потом женщина проговорила:

— Ну, привет, автор худшего твиттера на свете! Ты хоть знаешь, каких усилий стоило найти твой ник в игре?

Я сидел, и просто смотрел на нее, и не мог вымолвить ни слова. А потом на площади стало происходить что-то очень странное. Тут и там замелькали вспышки света. Игроки, покончив с Хищниками, подходили к выжившим горожанам, говорили несколько слов, потом становились на одно колено и исчезали.

— Что происходит? — выдавил я из себя.

— Они логофаются, потому что скоро доступ для них в игру будет закрыт. Все, как ты написал на той салфетке.

— Что? — я вскочил на ноги, словно подброшенный пружиной. — Но ты… Ты ведь только что пришла и теперь не уйдешь так скоро?!

— Уйду, — сказала Яна. — Запрет действует для всех. И я буду его соблюдать.

— Яна…

— Что? — сказала она, и в голосе её вдруг послышалась неподдельная горечь.

— Что случилось? П-почему ты злишься?

Она отвернулась. Она всегда отворачивалась или прикрывалась чем-нибудь, когда не могла справиться с эмоциями. Пряталась.

— У меня все отлично, Брайан, — сказала она, поворачиваясь обратно и слегка улыбаясь одной половиной рта. — Ты смотришь на будущего лауреата Пулитцера, кстати. Такие дела.

Я смотрел на нее, ничего не понимая.

— Я журналист, — напомнила она с явным сарказмом.

— Я хотел познакомить тебя с моей лошадью, — сказал я невпопад. — Её зовут Звездочка.

Она широко раскрыла глаза, потом, кажется, хотела прыснуть со смеху, но, глядя на меня, сдержалась.

— Звездочка?

— У нее на лбу звездочка.

Яна покивала.

— Почему ты не хочешь поговорить? — спросил я. — Это же я. Знаю, я не очень похож на… но это правда я!

Яна очень долго молчала, глядя в сторону. Растерянные жители города спускались с баррикад, спешно снаряжались какие-то разъезды, кто-то кого-то искал, а кто-то потерянно шатался среди развалин.

— Я вижу, что это ты, — сказала она, наконец. — В том-то и проблема.

Мир изменился. Большинство говорит, что к лучшему. Хотя по мне… Впрочем, что меня спрашивать? Игрокам действительно запретили доступ в игру, а сама игра поменяла статус, став то ли произведением современного искусства, то ли зловещим напоминанием о том, что копировать человека — не слишком разумная затея, а главное — кругом невыгодная. Конкретно мы обходились в несколько миллионов долларов ежегодно (энергия и обслуживание). Правительство Соединенных Штатов, скрипя зубами, жертвовало большую часть этой суммы, поскольку львиная доля пострадавших была американцами.

«Фолькстек» разорилась к чертям. Хотя технология сканирования, естественно, не исчезла, но ее распространение было обложено непроходимыми дебрями бюрократии, так что количество новых моделей резко сократилось. Что стало с дольщиками, а вернее — с одним конкретным дольщиком, я так и не удосужился выяснить. Зачем?

Действия игроков, которые, уже зная о запрете, выступили против Хищников, осудили. Вообще случилось множество судов. Ответчиком по большинству из них проходил некий Абдулла Хаким Джархан-Али, который то ли пропал, то ли скрывался по программе защиты свидетелей. Разобрать код его детища так и не удалось, сперва инженеры «Фолькстек», а потом уже и другие специалисты отступились, говоря, что задача потребует гораздо больших ресурсов, чем те, что имеются в наличии. До сих пор ни у кого не было ответа на вопрос: каким образом в игру были внесены поправки.

Контакты между ЭКЧ и людьми больше не ограничивали, вот только из инструментов коммуникации оставалась всё та же клавиатура из меню: никто так и не смог встроить в наш интерфейс обычный телефон. Оказалось, что не столь уж многие мечтают поддерживать активные контакты с внешним миром. По мнению доктора Харрис, это свидетельствовало о том, что мы приспосабливаемся к новой жизни. Что ж, кто-то, пожалуй, и впрямь приспосабливался, и за них можно было порадоваться. Зато мне разрешили оставить Твиттер! Компания только сделала пометку, что аккаунт ведет ЭКЧ.

В войне с Хищниками погибло больше трёх сотен защитников города и больше двухсот Хищников. Однако Сторку, судя по всему, удалось скрыться. Впрочем, никто не ожидал, что он найдет новых сторонников в ближайшее время, да и откуда им было взяться? Из семерых человек, с которыми мы бродили по лесам за рекой, выжило четверо: Фродо, мистер Майерс и близнецы. Как оказалось, Гэри погиб вместе с Селеной на площади во время штурма, а я его даже не узнал. У Фродо и Куин закрутилось нечто вроде небольшой интрижки, причем Лжехранитель, сгорая от стыда, пришел ко мне объясняться, потому что у него сложилось некое представление. Я постарался всеми силами его разубедить.

Советник Галланс и капитан Каоми, недавно также избранный в совет, бросили все силы на восстановление города. Площадь у западных ворот отремонтировали первым делом. В центре положили большой камень из тех, которыми Хищники обстреливали город, а на камне занял свой последний пост генерал Обеликс. Многие считали украшение странным и пугающим, учитывая необычную позу великана, но никто не посмел требовать, чтобы героя войны поставили где-нибудь еще. По подсчетам тех, кто занимался сбором и анализом событий войны, Маккинери сотворил настоящее чудо, практически сравняв счет жертв с обеих сторон при десятикратном превосходстве Хищников в уровнях. Многие приходили к этому памятнику, сидели, а иногда и тихонько разговаривали с генералом. И я в их числе.