Геологи шутят... И не шутят - Борис Горобец

(Из очерка акад. В. Е. Хайна, ГИН [Смирн. сб.-2004. С. 213])

Правильный советский тост

«В 1955 г. Сарбайскую экспедицию посетила группа геологов из стран Азии, прибывших в СССР по инициативе ООН. <…> Мы срочно организовали гостиницу в помещении школы. <…> Делегация прибыла на автомашинах ЗИМ. Горничные в нашей „гостинице“, официантки в столовой были не нашими работниками и все со знанием английского языка. Среди геологического персонала партии также появились новые люди, которых мы называли „племянниками“. <…> Доклад об истории открытия и разведки месторождения сопровождался демонстрацией графики, на которой были замаскированы грифы „Секретно“. Он заинтересовал только японцев. <…> Обед прошел в дружеской обстановке, все тосты были о дружбе. <…> Диссонансом прозвучал только тост англичанина из Гонконга, который, подняв тарелку с паюсной икрой и балыками и бутылку водки, заявил: „Вот водка, икра, балыки. Всем этим всегда славилась Россия. Так выпьем за то, чтобы эти деликатесы всегда оставались достоянием России“. Мы все опешили. И тогда со стаканом в руке поднялся один из „племянников“ и сказал „Да, это икра, и водка, всем этим богата земля русская. А вот еще более ста лет назад замечательный русский писатель Чернышевский сказал, что настанет время, когда не за икрой и медом будут приезжать заморские гости, а чтобы набираться у нас ума-разума“. Все сарбайцы встретили ответный тост аплодисментами. По окончании обеда гости сели в ЗИМы и отбыли на аэродром в Кустанай. А мы… продолжали застолье, уже ничем не ограничивая себя».

(Из очерка О. Ф. Родина, главного геолога Оренбургского геологического управления [ГЖМ-5. С. 312])

* * *

Кто был прав?

«В разгар работ на Качканарском месторождении руководителя Уралгеолуправления по черным металлам К. Е. Кожевникова однажды пригласили на Ленина, 17 (там в Свердловске находилось управление госбезопасности). Молодой человек в военной форме задал ему вопрос: „Почему вы закапываете в землю такие большие деньги? Разве нет других, более важных и срочных объектов?“ Кожевников объяснил необходимость опережающих приростов запасов железных руд для послевоенного подъема промышленности, но не убедил. Его вызывали еще несколько раз. В конце концов, он рассердился и сказал: „Хотите посадить? Сажайте!“ На что ему ответили: „А вот когда надо будет, тогда и посадим!“ Жена приготовила Константину Ерофеевичу наволочку с сухарями, комплект белья и кружку с ложкой. Каждую ночь они прислушивались, не приехал ли за ними „черный воронок“. Но со смертью Сталина претензии прекратились.

Между тем с высоты сегодняшнего дня видно, что вопрос „органов“ ведущему геологу был правомерным. Разведанные запасы собственно Качканара пролежали в недрах более полувека и еще полежат пару десятилетий <эти руды не добывали>. Допущено омертвление значительных государственных средств. Но нет худа без добра. Сегодня Россия еще держится только ресурсами недр, подготовленными за годы советской власти».

(Из записок к. г.-м. н. А. Ф. Фадеичева [ГЖМ-13. С. 10])

По одежде геологи были неотличимы от зэков

«За 35 полевых сезонов я не упомню случая, когда бы наша легкая промышленность одела нас в удобную, легкую и красивую одежду. Одежда геологов состоит из противоэнцефалитного костюма („энфецефалитки“, как значилось на бирке фабрики-изготовительницы), плаща, телогрейки, кирзовых или резиновых сапог и туристских ботинок. <…> Вот в такой порядком изодранной одежде, похожей на „спецуру“, и возвращался с маршрута по таежной тропе томский профессор Радугин. Но за ближайшим поворотом к поселку ему накинули на голову фуфайку, в пылу борьбы поставили хороший фингал под глазом и крепко стянули руки за спиной. Как оказалось, у руководителей местных исправительных учреждений был негласный уговор с шорцами <дело происходило в Южной Шории>: за поимку заключенного полагалась премия в 200 или 300 рублей, и население с удовольствием занималось этим прибыльным делом. На этот раз жертвой оказался уважаемый человек, но недоразумение выяснилось только в ближайшем сельсовете, куда привели избитого ученого бдительные помощники наших славных органов».

(Из очерка к. г.-м. н. И. В. Шаламова [Там же. С. 488])

1951 год, молодых специалистов распределяют в ГЕОХИ

«Месяца через два, когда, вероятно, закончилась проверка наших подробнейших анкет, майор Дунаев собрал нас и приказал: „Прибыть такого-то числа, во столько-то часов в дом такой-то на проезде Владимирова (это прямо за ГУМом). Поодиночке (!), не привлекая внимания (!) и не удивляясь ничему (!), войти в подъезд под вывеской ‘Инодежда’ (!), там вас встретят“. Явились, посмеиваясь в душе над „страстями антишпионскими“. Под нужным номером — ошарпанный невысокий дом, под вывеской — затертая, как при неоконченном ремонте, дверь. Открываем — батюшки святы! — солдаты-часовые с винтовками с примкнутыми штыками, красные ковры, дубовые панели стен. Офицер МГБ сверяет документы с лежащим на вахте списком, проводит нас в какой-то кабинет. Хозяин его называет себя: полковник Пошехонов — и знакомится со всей десяткой. Очень симпатичный и внимательный человек, он быстро расположил к себе… <…> После беседы мы и получили от него официальные направления в „хозяйство Виноградова“».

(Из очерка к. г.-м. н. Викт. Л. Барсукова в кн.: [Александр… С. 332])

Красные и белые карбонаты

Начало 1950-х гг., Рудные горы, ГДР.

«Красная окраска карбонатов считалась типоморфным отличием урановорудных жил от безурановых. Если вскрыта жила с красным карбонатом, то гони по ней штрек; если же в жиле белый карбонат, не трать на нее времени. Но оказалось, что замещение кальцита красным доломитом — явление, далеко не всеобъемлющее, что на многих участках, особенно на верхних горизонтах, первичные кварц-кальцит-настурановые жилы сохранились в своем первозданном виде. Я настаивал на том, что надо обращать внимание и на жилы с белым кальцитом. Нашлись люди (В. П. Щуров и др.), обвинившие меня в подрыве эффективности дорогостоящих горных работ, поскольку я опровергал их ориентацию на красные жилы. Мне пригрозили „делом“ по партийной линии, что автоматом означало, по тогдашним порядкам, изгнание из ГДР в 24 часа и лишение допуска к секретным исследованиям вообще. Скандал разгорелся настолько нешуточный, что главный геолог „Висмута“ <совместное предприятие СССР и ГДР по добыче урановых руд> Георгий Алексеевич Кремчуков приехал на Шлему разбираться с „крамолой“. Я выложил на стол сотни своих образцов с белым жильным кальцитом и прекрасными, нисколько не окисленными, блестящими корками настурана. Целый день мы с ним смотрели образцы, а, прощаясь со мной, Г. А. Кремчуков приказал мне собрать несколько лотков самых типичных образцов из первичных кварц-кальцит-настурановых жил, объехать с ними все шахты Шлемы и подробно рассказать о таких жилах советским и немецким геологам. <…> И впредь считать подобные жилы важным объектом добычи».

(Из очерка к. г.-м. н. Викт. Л. Барсукова в кн.: [Там же. С. 441])