Ни слова правды - Ульян Гарный

Пенал три на пять метров с маленьким стальным умывальником, душевой кабинкой, больше похожей на стальной кокон дезактиватора[138], складная армейская койка, железная тумбочка, такое у меня теперь жилище. Не пентхаус, но все, что нужно, есть. С удовольствием сполоснулся в «дезактиваторе», с наслаждением повалился на кровать. Уснул на лету.

Тьма и голос: «Все общемировые религии объясняют события реальной жизни как противостояние добра и зла. Человек постоянно должен делать выбор между своей звериной (природной) сущностью и божественным началом (стремлением к свету, трансцендентному счастью). Достижение стремления к правильной модели поведения верующих приходит через запреты, изложенные в виде духовных кодексов. Нарушения таких кодексов объявляются греховными. Понятия греха закреплены в духовных текстах и проповедях известных религиозных деятелей. Грех – извращение человеческого естества вследствие отпадения от бога, впадение человека в противоестественное (нижеестественное) состояние, беззаконие как нарушение нормы (закона, порядка) человеческого бытия, определенного богом. Слово грех – перевод с греческого, буквально означает промах или непопадание в цель. За этот промах следует расплата в жизни следующей (загробной или вновь воплощенной), а иногда и в настоящей. Список грехов достаточно обширный, но может быть распределен на группы: смертные (то есть непростительные), грехи тяжкие (могут быть прощены), грехи, не влекущие жесткого наказания (обязательно прощаются во время любого очистительного ритуала). Смертные грехи (убийство, насилие, блуд, колдовство, ересь, богоборчество и т. д.) наносят душе человека рану, которая не позволяет следовать божьему промыслу. Только полное отречение от смертного греха и непрерывное покаяние может облегчить участь такого нарушителя. Грехи тяжкие, чаще всего просто заблуждения, которые человек ставит наравне с законами божьими и общечеловеческими (сребролюбие, гордость, уныние, печаль, чревоугодие и т. д.), если не имеют тяжких последствий и не приводят к смертным грехам, могут быть прощены через покаяние, деятельное раскаяние и молитву. Грехи мелкие, совершенные без умысла (отвлечение во время молитвы, несоблюдение правил поведения в храме и т. д.), искупаются исповедью.

Таковы общие черты религий, но есть и принципиальные различия. Проповедники буддизма считают, что в результате реинкарнаций (новых рождений) душа получает новый шанс на спасение, а чтобы идущий понял и принял путь к свету, каждое новое рождение будет легче и счастливее, если он не накопил грехов, или тяжким и невыносимым, если карма[139]отягощена. Иудаизм, христианство и мусульманство реинкарнацию не признают и считают, что выбор между добром и злом возможно сделать только в одной земной жизни, другого шанса не будет. Далее рай или ад».

Свет за веками приятно гладил глаза: неяркий, рассеяный. Я поднял розовые шторки и обозрел окружающее меня пространство. Нынче это была светлица моего славенского дома. Рядом над вязаньем дремала Беляна. Я потихоньку выбрался из кровати, но половицы скрипнули под моей огромной ногой, отчего ключница проснулась. Беляна заохала и замахала на меня руками:

– Не вставайте, молодой господин, лекарь сказал – лежать вам надо.

– Мошенник твой лекарь, – громыхнул я, упиваясь мощью собственного голоса, – тащи одежду и квасу.

Спрашивать ее о событиях той ночи в княжеских палатах глупо, я и не стал. Велел подать тарантас, выпил квасу и полетел по улицам Славена в густеющих сумерках: без памяти я пролежал весь день.

Осетр встретил меня приветливо, хотя вид у него был усталый: мешки под глазами, взгляд загнанного зверя, подрагивающие руки. Воевода заметил, что я его разглядываю, и вдруг предложил:

– А давай на рушниках[140]тягаться.

Я не понял, о чем идет речь, но догадался, что воевода предлагает соревнование, ну что же – старому размяться просто необходимо, вон какой хмурый.

– Давай, да смотри не рассыпься! – запустил я шпильку под толстую шкуру Осетра.

Тут же гридни притащили грубые холщовые полотенца, убрали все со стола. Мы с Осетром взгромоздились на темные дубовые доски, уперлись ступнями друг в друга, в каждую руку взяли по полотенцу. Что делать, мне гридни подсказывали, да я и так сообразил. По сигналу начали тянуть, одновременно нажимая ногами и отклоняя корпус.

Старый вояка тянул, как «Кировец», а может, и сильнее, но я не поддавался, хотя бедра и спина немели от напряжения. Настал момент, когда я уже чувствовал, что моя «пятая точка» отрывается от столешницы, и усилил тягу, стиснув зубы и ругаясь на чем свет стоит. Раздался оглушительный треск, и оба полотенца разорвались, не выдержав напряжения. Под хохот болельщиков Осетр и я разлетелись в разные стороны. Я перекувыркнулся через голову и встал на ноги, воевода тяжело грохнулся на пол, но тут же вскочил, улыбаясь.

Потирая ушибленный локоть, Осетр протянул мне руку, которую я с удовольствием пожал. Воевода зыркнул на смеющихся гридней, их как ветром сдуло. Посерьезнев, указал мне на деревянный стул с высокой резной спинкой.

– Спасибо, Василий, потешил! А теперь садись, поговорить надо… Тебя Михайло Вострый опросить рвется, а я хочу, чтобы ты вначале все мне обсказал: как там все было?

Я рассказал, что помнил: про зеленолицего козла, про дым. Про бумагу от водяников в конце прибавил.

Осетр внимательно слушал, отправил гонца, чтобы бумагу для кириков из моего дома привез, помолчал и с трудом произнес, как будто слова причиняли боль:

– Когда ты алебардой по полу грохнул, гридни сбежались, да поздно: Никодим уже не дышал, но дело свое сделал: Роман невредимым остался. Кстати, зайди потом к княжичу, он просил. Зеленомордого никто, кроме тебя, не видел, но умники наши следы темной ворожбы повсюду вокруг тебя и Никодима нашли. По всему выходит, из Жории пакостят. Что с этим делать – ума не приложу! Сам-то как думаешь?