Парни из Билокси - Джон Гришэм

клубы изменили отношение к закону и строго следовали его букве.

Хью исполнилось двадцать шесть лет, и период его бунтарства остался в прошлом. Он перестал пускать в ход кулаки, отказался от крепких напитков, крутых спортивных тачек и встречался с молодой разведенной женщиной, которая некогда работала официанткой в «Фокси». Он забрал ее из ночных клубов до того, как ее втянули в более прибыльное занятие. Теперь она трудилась в банке в центре города, где соблюдался дресс-код и строгий график работы. Чем дольше они встречались, тем больше она приставала к Хью, чтобы тот ушел со Стрипа и нашел работу, не требующую нарушать закон. Жизнь преступника какое-то время могла быть захватывающей и приносить неплохой доход, но она была опасной и лишена стабильности. Его отцу грозила тюрьма. Родители жили врозь. Стоила ли преступная жизнь всего этого?

Но Хью не видел для себя иного будущего. Он крутился в клубах с пятнадцати лет, хорошо знал бизнес и представлял, сколько заработал его отец, — много, гораздо больше, чем кто-либо мог подумать, и намного больше, чем мог заработать любой врач или адвокат.

Чем яростнее они спорили, тем больше это раздражало Хью.

Он переживал за отца и злился на Джесси Руди за то, что тот предъявил ему обвинение. Хью не мог представить, что его отец окажется за решеткой, хотя постепенно смирился с такой возможностью. Если это произойдет, то как повлияет на их бизнес? Хью несколько раз поднимал эту тему, но Лэнс был слишком деморализован, чтобы говорить об этом. Он постоянно думал о том, что впереди суд и его судьбу решит коллегия присяжных. Особенно удручало то, что обвинения были справедливыми, и все это знали.

* * *

Джесси не настаивал на скорейшем судебном разбирательстве. Джошуа Бэрч уже завалил суд ходатайствами и просьбами, на рассмотрение которых ушло бы время. Он требовал стенограмму заседания большого жюри; он хотел, чтобы обвинительное заключение было отменено по ряду технических причин; он настаивал на отдельном слушании по каждому из своих клиентов; он просил, чтобы судья Олифант взял самоотвод, и обращался в Верховный суд Миссисипи, чтобы назначить специального судью. Это был еще один впечатляющий урок бесконечных попыток внести путаницу и отсрочить рассмотрение дела в суде.

В ответ Джесси направлял пространные возражения и объемные справки, но по прошествии нескольких месяцев стало очевидно, что до суда еще далеко. И это его устраивало. Ему нужно было время, чтобы исподволь попытаться убедить трех менеджеров и девушек пойти на сделку с системой правосудия.

Имелась еще одна причина не торопиться. В следующем году должны были состояться выборы. Суд над Лэнсом Малко будет на первых полосах газет в течение нескольких недель, и Джесси окажется в самом центре процесса.

Известность была сильным козырем и могла отпугнуть потенциального соперника. Джесси и так не знал никого, кто хотел бы занять его место, но обвинительный приговор по громкому делу фактически гарантировал безальтернативные выборы.

В то же время он прекрасно осознавал, что поражение погубит его карьеру.

* * *

Проигрыш стал на шаг ближе в начале сентября из-за исчезновения Хейли Стофера. В первый понедельник месяца он не появился впервые с тех пор, как начал работать под прикрытием. Джесси позвонил ему на квартиру, но никто не ответил. Безопасного способа связаться с ним на работе не было, поэтому он ждал две недели до третьего понедельника месяца. И снова Стофер не появился. Тем вечером, когда Джесси выключил свет и поцеловал Агнес на ночь, зазвонил телефон.

— Мистер Руди, за мной охотятся. Я прячусь, но я не в безопасности, — сказал Хейли.

— Что случилось, Стофер?

— Один парень на работе рассказал, что слышал, как меня проклинал Невин Нолл, называя стукачом. Он спросил, правда ли это. Я сказал, черт возьми, конечно, нет. Но все равно решил исчезнуть. Вы должны вытащить меня отсюда, мистер Руди.

Утечка из большого жюри была маловероятной, но исключать ее было нельзя. У Фэтса Боумана имелось больше информаторов, чем у ФБР.

— Где ты находишься? — спросил Джесси.

— Сейчас не могу сказать. Три дня назад ко мне в квартиру пришли какие-то люди, выбили дверь и все разгромили. Мне об этом сообщила соседка. Я не могу туда вернуться. Мне нужно отсюда убраться, и побыстрее.

— Ты не можешь покинуть штат, Стофер. Помнишь обвинительный акт?

— Что толку о нем вспоминать, если мне вот-вот перережут глотку?

Джесси не знал, как на это возразить. Стофер не оставил ему выбора. Если он говорил правду, а это вполне возможно, то ему нужно убраться с Побережья подальше. Здесь Малко и его головорезы точно найдут Стофера и показательно с ним расправятся. Если он лгал, что тоже не исключено, то выбрал идеальный момент, поскольку мог сбежать с благословения самого Джесси. В обоих случаях Джесси был обязан ему помочь. Его показания будут иметь решающее значение на суде над Малко.

— Хорошо, куда ты хочешь уехать? — спросил Джесси.

— Я не знаю. В Новый Орлеан вернуться не могу. Банда, на которую я работал, по-прежнему там, и у этих парней на меня зуб. Может, лучше двинуться на север?

— Мне все равно, куда ты поедешь, главное — поддерживать связь. Суд состоится не скоро, но тебе придется на него приехать. Это часть сделки, помнишь?

— Да, само собой, я на него явлюсь, если, конечно, буду еще жив.

— Не сомневаюсь, что ты на мели.

— Да, мне нужны деньги. Вы должны мне помочь.

Три часа спустя Джесси припарковался на посыпанной гравием стоянке грузовиков к востоку от Мобила. В ночной закусочной дальнобойщики глотали кофе, курили и перекусывали, громко разговаривая и смеясь. Стофер сидел за дальним столиком, низко склонившись над меню. Он казался сильно напуганным и постоянно косился на дверь.

— Тебе нельзя ничего нарушать, чтобы не остановила полиция, или попадать в неприятности. Это понятно? — спросил Джесси. — Если тебя задержат, то полицейские сразу узнают про обвинение в торговле наркотиками в округе Гаррисон и бросят в тюрьму.

— Знаю, знаю, но сейчас меня волнуют не копы.

— Ты осужденный преступник, которому предъявлены серьезные обвинения. Ты не можешь снова облажаться, Стофер.

— Да, сэр.

Джесси протянул ему пачку купюр разного достоинства:

— Здесь триста двадцать баксов. Все, что я смог достать. Должно пока хватить.

— Спасибо, мистер Руди. Куда мне поехать?

— Поезжай в Чикаго, город достаточно большой, чтобы там затеряться. Найди бар, устройся на работу за зарплату и чаевые, не мне тебя учить. Звони мне в офис за счет абонента каждый понедельник ровно в восемь утра. Я буду ждать.