Охота на охотника - Владислав Морозов

– Не нервничайте так, – успокоила Бургунджиева удобно разместившая свой огромный живот между ног, одернувшая платье и после этого вполне готовая к дальнейшему движению Ката. – Чего вы боитесь?

– Понимаете, если нас вдруг остановит патруль, из-за вашего оружия могут быть большие проблемы, – сказал он, заводя мотор и трогая свою таратайку (хотя по местным меркам это, надо полагать, был почти что лимузин представительского класса) с места. По-моему, он ненавязчиво намекал на то, что мне неплохо было бы как можно скорее избавиться от «ППШ».

– А у вас в Бургасе, что, комендантский час? – уточнила графиня, ловко прикинувшись обычной беременной дурой. – В связи с чем? И что у вас тут вообще творится?

– А вы не знаете? – горько усмехнулся Бургунджиев.

– Конечно, нет. Последние сутки мы все время были в движении. Радио при этом не слушали и газет не читали.

– И от кого так быстро бежите, госпожа графиня, если не секрет? – поинтересовался наш водила, невзирая на прозвучавшее ранее требование не задавать лишних вопросов. Хотя, любопытство это одно из непременных свойств всякой мыслящей материи. И губит оно не только кошек.

– Мой муж был арестован гестапо, – тем не менее, мгновенно соврала ему Ката. – И были все основания опасаться того, что вот-вот придут уже за мной. Похоже, немцы готовят полную оккупацию Венгрии…

Сказав последнюю фразу, она довольно грамотно ушла от возможных объяснений на тему того, куда именно мы летели в Болгарии и к кому именно, удачно переведя разговор на, похоже, излюбленную у здешних обывателей тему.

– Поздравляю, вы попали прямиком из огня в полымя, графиня! – ожидаемо высказался Бургунджиев, как мне показалось, вполне искренне, но с довольно ядовитой интонацией.

– А что случилось?

– Правительство Муравиева свергнуто! В Софии красный переворот! Доигрались! Теперь у власти этот одноглазый подполковник!

– Какой еще одноглазый подполковник? – совершенно искренне не поняла Ката.

– Кимон Георгиев! – уточнил, словно плюнул, наш новый знакомый. Было видно, что у него это имя вызывало серьезную неприязнь, но ни мне, ни графине данная фамилия решительно ничего не говорила. Точнее сказать, после некоторого напряжения ума я вспомнил, что да, был у них такой оппозиционный офицер (кстати, реально одноглазый – в Первую мировую не совсем удачно повоевал), который потом долго занимал разные министерские посты, уже в Народной Республике Болгарии. Только, по-моему, летом 1944-го этот самый Георгиев уже однозначно был генерал-майором, а отнюдь не подполковником…

– По софийскому радио в последние сутки крутят бодрые марши и болтают бог знает что! – продолжил Бургунджиев, все больше разражаясь, но не отрываясь от наблюдения за дорогой. – Уже известно, что наше так называемое новое народное правительство объявило войну Германии, а русские захватывают аэродромы! Не сегодня-завтра Красная армия будет здесь!

В его голосе сквозили панически-истеричные нотки. Сидевшая рядом со Стояном жена все так же молча смотрела на тянувшиеся на горизонте за ветровым стеклом автомобиля горы. При этом лицо у нее было такое, словно она прямо сейчас собиралась зарыдать. Крепко же их тыркнуло это известие, которое, тем не менее, нельзя было считать чем-то из ряда вон выходящим – царская Болгария прочно сидела на измене с самого сентября 1939-го года…

– А вы чего ожидали? – спросила Ката. – Не забывайте, все-таки сейчас война идет. А значит, поневоле приходится выбирать одну из двух сторон!

Бургунджиев обиженно засопел, но ничего на это не ответил. Похоже, все он прекрасно понимал, но еще толком не знал, как следует реагировать на все эти перевороты и революции – плакать или же, наоборот, радоваться.

Дальнейший их разговор не заладился, и мы, уже молча, тряслись по неровной и пыльной дороге чуть больше часа, успев прибыть на место до наступления полной темноты. Наш корыстный попутчик даже не успел зажечь фары, когда впереди, за деревьями, замелькала водная гладь озер или залива (на сколько я помнил, Бургас в основном растянут вдоль берега залива с несколькими бухтами, а с северо-востока, со стороны суши, к нему примыкают еще и как минимум два крупных озера), а потом стали видны и утопающие в зелени окраинные домишки Бургаса. Непередаваемо запахло солью и йодом – море было рядом. В принципе, и в наши времена этот городок был небольшим и аккуратным, но в середине прошлого века он был много меньше, с населением менее пятидесяти тысяч человек и полным отсутствием многих, добавившихся значительно позже элементов пейзажа. Конечно, судить я мог в основном по виденным мной фото – сам я в тех краях в XXI веке не бывал.

Простенькие одноэтажные дома, часть которых явно помнила еще времена турецкого владычества, были слегка разбавлены построенными уже явно в начале ХХ века двух- и трехэтажными каменными строениями с множеством декоративных деталей (на крышах некоторых из них просматривались, например, несколько странно выглядевшие купола). Кое-где в первых этажах размещались лавки, магазины и мелкие забегаловки (уж не знаю, пивные это были или, скажем, какие-нибудь кофейни). Узкие улицы и светлые тона строений тогдашнего Бургаса отчасти напоминали странный гибрид нашего Крыма или Черноморского побережья Кавказа с чем-то восточным. Правда, слишком много деталей в наступающей ночи я уже не смог рассмотреть, хотя редкие фонари в центре города уже горели.

Зато, на наше счастье, никаких патрулей или постов на въезде в город не было выставлено, как не было и особого уличного движения. По пути в Бургас и в самом городе мы встретили и обогнали лишь несколько нагруженных сеном и прочими продуктами сельского хозяйства крестьянских телег и извозчичьих бричек с пассажирами, да в одном месте на въезде в город, возле двухэтажного дома с какой-то казенной вывеской, стоял явно армейский песочно-желтый грузовик знакомой германской марки «Опель-Блиц».

Медленно проезжая по улицам Бургаса, мы видели сквозь припыленные за время дороги стекла «Форда» многочисленных зевак, которые слонялись по улицам и кучковались у кабаков и каких-то свеженаклееных на стены домов и заборы то ли листовок, то ли декретов нового правительства. Я обратил внимание, что среди этой праздношатающейся публики было довольно много одетых вполне по-праздничному девушек в светлых платьях, бросались в глаза и явно влюбленные разнополые парочки. И у всех (ну или почти у всех) в этом городе было какое-то излишне приподнятое настроение. Что еще за неожиданный всплеск энтузиазма? Явным было только одно – и в этой стране, и в городе шла какая-то интенсивная движуха, уж слишком много народу вышло на променад для столь позднего часа.

Углубившись в городские кварталы, мы несколько раз видели небольшие группки болгарских солдат, в старомодных фуражках, пилотках итальянского фасона и форме, в общем очень похожей на дореволюционную русскую. Свои винтовки солдаты держали в основном за плечом, в положении «на ремень», а на рукавах некоторых вояк просматривались новенькие красные повязки. На проезжавший мимо них автомобиль солдаты, слава богу, не обращали никакого внимания, в основном эти представители болгарских вооруженных сил были заняты примерно тем же, чем и все остальные – читали все эти заборные декреты, курили и откровенно валяли дурака. Лишь один раз я увидел молоденького, безусого офицерика в странной форме (китель очень похож на германский времен Первой мировой, но погоны и фуражка были в старом русском стиле), который стоял рядом с группкой солдат и тоже курил сигаретку. При этом, на фоне всех остальных, вид у офицерика был довольно растерянный.