Долг. Мемуары министра войны - Роберт Гейтс

Моя третья поездка в Азию, в конце февраля 2008 года, стала частью кругосветного перелета, включавшего остановки в Австралии, Индонезии, Индии и Турции. Эту поездку изрядно омрачило то обстоятельство, что за неделю до отлета я поскользнулся на льду около своего дома в Вашингтоне и сломал плечевую кость в трех местах. Мне повезло: перелом был несложный, операции и гипса не потребовалось, руку просто перебинтовали и сделали перевязь. Но во время поездки рука доставила мне несколько неловких моментов. На очень милом обеде, устроенном в мою честь премьер-министром Австралии Кевином Раддом, я держался отлично, пока Радд не приступил к затяжному монологу по истории Австралии. Я дослушал до Первой мировой войны, и тут совокупный эффект болеутоляющего, смены часовых поясов и бокала вина заставил меня заснуть. Понадобились не слишком незаметные усилия моих американских коллег, чтобы меня разбудить. Кевин Радд отреагировал достойно, а вот моя команда долго потешалась и высмеивала «дипломатическую дремоту». Следующим утром, едва встав с постели, я с ужасом увидел, что вся верхняя часть моего тела – черно-сине-желтая. В поездке меня сопровождал военврач ВВС США, он позвонил паре австралийских врачей; медики были озадачены тем, что синяки появились через неделю после падения, но с типичным для «осси»[55]юморком они сообщили, что «все рассосется само собой». Остальная поездка была бессобытийной, но чрезвычайно длительной.

Большинство моих прочих заграничных командировок в президентство Буша, исключая частые посещения Ирака и Афганистана, попадали в категорию, которую бывший госсекретарь Джордж Шульц определил как «садоводство»: это были поездки, когда я «удобрял почву» и «окучивал» наших друзей, союзников и других. Важнее всего для меня всегда было встречаться в этих поездках с нашими мужчинами и женщинами в военной форме, разбросанными по всему миру. Каждая встреча, казалось, придавала мне новые силы, обеспечивала приток столь необходимой душевной энергии и идеализма, без которых я бы ни за что не справился с делами в Вашингтоне.

К осени 2007 года непопулярная война в Ираке – «плохая война», «война по произволу» – шла намного лучше, чем прежде. А вот война в Афганистане – «хорошая война», «война по необходимости», которая по-прежнему пользовалась ощутимой двухпартийной поддержкой в Вашингтоне, – мало-помалу вызывала все больше вопросов. Политические игры в Вашингтоне вокруг этих двух войн злили и расстраивали президента Буша. На встрече с Объединенным комитетом начальников штабов в «Танке» 10 мая 2007 года он заявил: «Многие в конгрессе не понимают военных и военные реалии. Афганистан – хорошо. Ирак – плохо. Какая чушь!»

Война за отстранение талибов от власти в Афганистане и за уничтожение «Аль-Каиды» началась – по примечательному стечению обстоятельств – менее чем через месяц после того, как 11 сентября 2001 года произошло нападение на Соединенные Штаты. Спустя всего несколько недель талибы были разгромлены, а их вожаки, наряду с лидерами «Аль-Каиды», бежали в приграничные гористые районы Пакистана. 5 декабря 2001 года Хамид Карзай волей неформальной группы афганских племенных вождей и политиков был выбран председателем «временной администрации» на полугодичный срок. В июне 2002 года великое народное собрание народа (лойя джирга) избрало Карзая временным президентом на два года, а затем, в октябре, Карзай стал полноправным президентом на пятилетний период. С самого начала Карзай обладал серьезной поддержкой Соединенных Штатов и международного сообщества, которое помогало ему и его правительству закрепиться во власти и эффективно распространить полномочия и возможности национального правительства за пределы Кабула. Когда я стал министром обороны, США имели в Афганистане около 21 000 солдат и офицеров, тогда как численность войск НАТО и наших партнеров по коалиции составляла около 18 000 человек.

В разговоре с Бушем в начале ноября 2006 года я, опираясь на материалы прессы, которые читал, сказал президенту, что войной в Афганистане, по-моему, в настоящее время фактически пренебрегают. Я прибавил, что все слишком сосредоточились на создании сильного центрального правительства в стране, у которой никогда его не было, зато чересчур мало внимания уделяют улучшению управления, безопасности и обеспечения населения на областном и районном уровнях, а также почему-то игнорируют местных племенных вождей и советы племен. В ходе своей первой поездке в Афганистан в январе 2007 года я быстро пришел к выводу, что, как и в Ираке, мы изначально недооценили стойкость и решимость наших противников и не смогли скорректировать стратегию и распределение ресурсов, когда стало понятно, что ситуация меняется в худшую сторону. Пока мы были заняты Ираком, талибы с 2002 по 2005 год заново укрепились в западном Пакистане и на юге и востоке Афганистана. Их «штаб-квартиры» действовали в пакистанских городах, включая Пешавар и Кветту, они безбоязненно вели свою подрывную деятельность и практически не встречали противодействия со стороны правительства Пакистана; если коротко, талибы оправились от сокрушительного поражения и снова сделались серьезной боевой силой. Вдобавок они получили бесценный, пусть и непреднамеренный подарок от лоялистов: государственная власть в Афганистане за пределами Кабула – Карзая везде называли мэром Кабула – едва ли ощущалась, зато среди провинциальных афганских чиновников вовсю процветали коррупция и некомпетентность.

Первое значимое боестолкновение войск США с возрожденным «Талибаном» случилось на востоке Афганистана 28 июня 2005 года: четверо «морских котиков» попали в хорошо подготовленную засаду; отправленный им на выручку вертолет с другими «котиками» и армейским спецназом был сбит. Погибли трое из четверых «котиков» и шестнадцать американских военнослужащих на борту вертолета. Один из тех троих погибших «котиков», лейтенант ВМС Майкл Мерфи, был посмертно удостоен Почетной медали конгресса за героизм. В тот день американские потери в расчете на один бой оказались самыми тяжелыми за всю афганскую войну, и случившееся однозначно дало понять, что талибы вернулись. Весной следующего, 2006 года, «Талибан» активизировался одновременно на юге и на востоке Афганистана. Им в немалой степени помогло то обстоятельство, что примерно в те же сроки президент Пакистана Первез Мушарраф заключил сделку с приграничными племенами, пообещав не допускать пакистанские войска на племенные земли, если племена не позволят «Аль-Каиде» и талибам свободно действовать на этой территории. Разумеется, условия сделки племенные вожди выполнять не собирались, и таким образом «Талибан» обрел надежное убежище в приграничье. «Весеннее наступление» талибов характеризовалось массовыми убийствами, казнями учителей, сожжением школ, расстрелами строителей, что прокладывали дороги в сельской местности, и прочими актами целенаправленного насилия. К талибам в их бесчинствах примыкали и другие экстремистские группы, в первую очередь те, которые возглавляли Гульбеддин Хекматияр (ранее мы поставляли ему оружие для сопротивления Советам) и Джалалуддин Хаккани[56].