Капетинги и Плантагенеты - Наталия Ивановна Басовская

психологическом отношении личность и отчаянная «дофинистка» (т. е. сторонница дофина Карла), но не патриотка и народная героиня.

Ослабление внимания французских историков к международным аспектам Столетней войны и ее истокам привело к тому, что к началу 70-х гг. выработанная в предшествующих трудах концепция по проблеме причин войны начала терять отчетливость, размываться и исчезать за массой фактического материала. Яркий образец такого подхода – многотомные издания по общей истории Франции Ж. Дюби и А. Кастелло и А. Деко. Авторы не затрагивают каких-либо сложных явлений, связанных с историей англо-французских отношений и Столетней войной. Их внимание сосредоточено исключительно на конкретных событиях, немалое место отведено также вопросам культуры, искусства и т. п. В работе Дюби история Столетней войны даже не выделена структурно и фигурирует лишь как одно из событий в цепи последовательно воссоздаваемой картины прошлого Франции225.

Первым симптомом возрождения специального интереса французских историков к Столетней войне стало появление книги Л. Мирепуа в серии «Мемориал столетий». Сам по себе выбор составителями Столетней войны в качестве наиболее выдающегося события XIV в. во всемирной истории свидетельствует, что французские историки не приняли тенденции английской историографии к принижению исторической значимости англо-французской войны. Однако некоторое влияние ревизии взглядов на Столетнюю войну сказалось на позициях Мирепуа: преувеличение роли династического вопроса и других личностных мотивов; стремление рассматривать англо-французский конфликт прежде всего как «семейную ссору» и исторический курьез и даже осторожно высказанная мысль о некоторой пользе войны для Франции. Несколько приниженной выглядит у Мирепуа роль Жанны д’Арк в истории войны. Ее главную заслугу автор видит в беспредельной преданности Карлу VII, который якобы платил ей тем же226.

К концу 70-х – началу 80-х гг. Столетняя война вновь заняла видное место во французской историо-графии227. В работах Ж.-М. Сойе, Ж. Фавье, Ж. Бордонова и Э. Бурассена, по существу, полностью восстановлена и углублена традиционная классическая концепция по проблемам причин и характера войны, подчеркиваются ее серьезное международное значение и тяжелые последствия для Франции. Эти авторы более решительно, чем историки первой половины XX столетия, отвергают самую идею англо-французской «двуединой монархии» XV в. Они говорят лишь о расчленении Франции и оккупации части ее территории228. Огромное внимание в их работах уделено вопросам разграбления французских земель англичанами и освободительному движению XV в. Продолжая ранее сложившиеся традиции французской историографии в исследовании последнего вопроса, они показывают широкую демократическую основу антианглийской борьбы во Франции во второй половине Столетней войны, высоко оценивают историческую роль Жанны д’Арк229.

Новые черты французских работ – характерный для современной историографии интерес к проблемам социальной ментальности230, некоторое усиление тенденции к «реабилитации» французских королей и политических деятелей. Последнее особенно свойственно книге Ж. Бордонова об Иоанне II Добром. Любопытной чертой французских работ второй половины XX в. по Столетней войне является стремление авторов не вступать в открытую полемику с английскими историками при полной фактической противоположности большинства решений. Более того, на страницах монографий о событиях XIV–XV вв. высказывается мысль о том, что события Средневековья не повлияли на последующее развитие дружественных англо-французских отношений в новое и новейшее время.

В 90-е гг. историографическая ситуация вокруг проблем Столетней войны не претерпела радикальных изменений. Пожалуй, можно отметить даже некоторое снижение интереса историков к сюжету англо-французского конфликта. Состоялись переиздания некоторых классических трудов (например, вышли книги Фавье231 и Перну232). Новый подход к проблеме отразился в работах, посвященных исследованию ментальных явлений в эпоху Столетней войны233. Наибольший интерес среди немногочисленных трудов, касающихся непосредственно Столетней войны, представляет монография английской исследовательницы А. Карри «Столетняя война»234. Привлекательными свойствами этой книги является стремление автора персонифицировать основные события истории, связав их с воздействием личностей королей. Важно также отметить, что автор уделила внимание влиянию событий Столетней войны на судьбы Шотландии и Пиренейских стран. Автор интересно показывает условность верхней границы Столетней войны, анализируя события второй половины XV в. и даже XVI в. Ею не упущен момент связи между событиями Столетней войны и процессом становления наций во Франции и Англии.

Однако в этой книге по-прежнему, как и во многих других трудах, отсутствуют глубинные истоки англо-французских противоречий, восходящих к событиям второй половины XI – начала XII в. Вызывает недоумение тот факт, что английская исследовательница умолчала о важной роли освободительного движения во Франции в исходе войны. Между тем начало этого освободительного движения относится даже не к временам Жанны д’Арк, а ко второй половине XIV в.

Констатируя значительное внимание современной зарубежной историографии к Столетней войне, можно отметить устойчивый интерес к этому сюжету. По-видимому, это связано с неизменной актуальностью истории войн и их роли в историческом процессе. Особенно убедительно подтверждают это французские исследования предыдущих десятилетий и современные попытки изучения механизма взаимодействия государства и армии в процессе военного конфликта.

С другой стороны, Столетняя война – одна из знаменательных страниц истории взаимоотношений Франции и Англии, и от ее освещения во многом зависит взгляд на глубину и серьезность англо-французских противоречий в прошлом.

Примечания

1 GRHS V. I. P. 34.

2 GRHS V. I. P. 246–247.

3 GRHS V. I. P. 114–115, 122–123.

4 Rec. de H. II T. II. P. 60–62. В 1180 г. договор был подтвержден в связи с вступлением на престол Филиппа II.

5 Foedera. V. I Pars I. P. 36; Rec. de H. II, T. II. P. 109–110.

6 Rec. de Ph. Aug. T. I. P. 528.

7 Rec. de Ph. Aug. T. I. P. 115–116; договор см.: Foedera. V. Pars I. P. 30–31.

8 Rec. de Ph. Aug. T. II. P. 182.

9 Rec. de Ph. Aug. V. II. P. 483–485; T. III. P. 340–341.

10 Ibidem V. II. P. 544–547.

11 Mat. Par. V. II. P. 138; Rec. de Ph. Aug. T. III. P. 439.

12 Dipl. Doc. P. 25.

13 Foedera. V. I. Pars I. P. 57–58.

14 Ibidem V. I. Pars I. P. 60.

15 Mat. Par. V. II. P. 129.

16 Mat. Par. V. II. P. 173–174.

17 Mat. Par. V. II. P. 178.

18 Mat. Par. V. II. P. 223.

19 Dipl. Doc. P. 88.

20 Mat. Par. V. II. P. 251–252.

21 Al. P. 25–26. Этот факт подтверждает и другая английская хроника: Wendover. V. II. P. 271.

22 Foedera. V. I. Pars I. P. 109, 126–127; Let. H.III. V. I. P. 471–472; Let. de rois. T. I. P. 64; Dipl. Doc. P. 172–173.

23 Mat. Par. V. II. P. 380.

24 Mat. Par. V. II. P. 489.

25 Foedera. V. I Pars I. P. 173–174.

26 Dipl. Doc. P. 180–181.

27 Foedera. V. I. Pars II. P. 63–64.

28 Dipl. Doc. P. 183.

29 Let. de rois. T. I. P. 49–50.

30 Let. H. III. V. II. P. 105.

31 Let. H. III. V. II. P. 114–115.

32 Joinville. P. 299.

33 Joinville. P. 359.

34 Wendover. V. III. P. 68–69.

35 Mat. Par. V. II. P. 489.

36 Ibidem. P. 325–328.

37 Ibidem. P. 419.

38 Ibidem. P. 511.

39 Let. de rois. T. I. P. 342–344.

40 Daumet. Memoire. P. 207–213.

41 Foedera. V. I. Pars III. P. 152–153.

42 RG. V. IV, P. 171.

43 Ibidem. P. 178.

44 Ibidem. P. 187–188.

45 APS. V. I. P. 99.

46 Foedera. V. I. Pars IV. P. 161.

47 Ibidem. V. I. Pars IV. P. 131.

48 W.S.-S. P. 275.

49 Ibidem. P. 214–217.

50 Foedera. V. II. Pars III. P. 184.

51 Walsingham, V. I. P. 216.

52 Foedera. V. II. Pars III. P. 198.

53 Cm.: Ibidem. V. II. Pars IV. P. 49, 52, 61.

54 См.: Froissart. V. I. P. 156.

55 Burton V. III. P. 66.

56 Froissart. V. I.