Разведка боем - Денис Юрин

Погружение в воду обдало все тело моррона холодом, а в ушах воцарился жуткий скрежет и гул. Тяжелые цепи и уже закованные в кандалы руки мгновенно потянули Аламеза на дно, и ему пришлось поднапрячься, чтобы держаться даже не на поверхности, а хотя бы вблизи от нее. Долго так продолжаться не могло. Дарк знал, что вот-вот его силы или запас воздуха в легких иссякнут и он, как барахтающиеся перед его глазами наемники, рано или поздно, но пойдет на дно.

Какое-то время борьба за жизнь продолжалась, но затем руки ослабли, а изголодавшийся по воздуху мозг стал мстить моррону видениями, кошмарными снами наяву. Дарк вдруг ощутил себя рыбой – беспомощной, пойманной в сети рыбой, которую смеющиеся над ее жалкими трепыханиями рыбаки вытаскивают из воды на берег. Он даже видел лица, безбородые, расплывшиеся в широких улыбках лица иллюзорных мучителей, наверняка куда более изощренных, чем палачи-наемники. Вот только одно обстоятельство почему-то выбивалось из общей канвы вполне логичного, жуткого сна, в котором моррону еще предстояло пережить самое худшее: потрошение и поджаривание. Попавший в плен видения Дарк никак не мог понять, почему на рыбаках не намокшие, грязные робы, а красно-желтые мундиры мелингдормского пехотного полка.

* * *

Дарк уже давненько не просыпался в чистой постели на мягких перинах. Его многострадальная, еще немного побаливающая после удара затылком о борт голова уже отвыкла от пуховых подушек и была несказанно удивлена, что тело нигде не болит: не ноет, не колет, не режет и не содрогается в судорогах. Впрочем, нетипичными для моррона стали не только ощущения при пробуждении, но и место, где он открыл глаза. Он находился в корабельной каюте, судя по убранству, принадлежащей или капитану военного герканского корабля, или одному из его старших офицеров. О том, что он не в плену, а очнулся у своих в определенном смысле соотечественников, свидетельствовало многое: лежащая на столе карта Немвильского озера с аккуратно нанесенными на нее линиями фарватера и пометками от руки на герканском языке; стопка бумаг, исписанных мелким почерком все на том же языке ненавистных шеварийцам «заозерников»; висевший на настенном крючке парадный мундир офицера герканского флота; и, наконец, начищенное до блеска боевое облачение рыцаря-соотечественника, аккуратно разложенное на приставных столиках, видимо, заранее подготовленное к предстоящей баталии.

Весьма порадовало Аламеза и то обстоятельство, что на стуле возле его кровати лежала чистая и довольно приличная с виду одежда; хоть и недорогая, недостойная высокого звания рыцаря, но вполне добротная и пригодная для носки в суровых походных условиях. Во время сна о нем хорошенько позаботились: раздели, умыли, перевязали раны и даже побрили, впрочем, в спешке не очень-то чисто… Конечно, хозяева сделали для выловленного из пучины гостя далеко не все, что могли. К примеру, на стол не мешало б поставить хоть какую-то еду и кувшин вина, но, как говорится: «дареному коню в зубы не смотрят», моррон был рад и такому проявлению заботы.

Выглянув в крохотное окно возле кровати, Дарк ровным счетом ничего не увидел, кроме разве что чистого утреннего неба, на которое только всходило дневное светило, да примыкавшей к нему кромки воды. Он проспал не долее пары часов, и это не могло не обрадовать. Впервые за долгое время Аламез не ломал голову над тем, где он находится и что произошло. Более всего походило на правду такое развитие событий.

Все-таки получив донесение с описанием замыслов шеварийцев, фон Кервиц тут же передал его командованию, которое и прислало флот для удара на опережение, то есть для внезапного штурма Кенерварда и уничтожения собравшегося возле стен крепости наемного войска. Дарка, конечно же, поразило, что герканские военные корабли прибыли на озеро так быстро, но он не стал ломать голову по этому поводу. Во-первых, это было не столь уж и важно; во-вторых, моррон рассчитывал в скором времени обо всем разузнать от капитана корабля или его помощников; а в-третьих, он никогда и не надеялся просчитать все замыслы герканского командования, быть может, пославших боевую эскадру на озеро заранее, с какой-то иной, только им известной целью. К тому же Аламез отчетливо осознавал, что на ближайшее время ему придется позабыть о многих своих привычках. Попав на войну, которая вот-вот должна была начаться, он превратился из действующего на свой страх и риск одиночки в благородного воителя герканской армии, привыкшего размышлять и что-то обдумывать лишь в узких рамках приказов, отдаваемых старшими по званию иль положению. Он практически уже стал частью могучего воинства и утратил право на собственное видение и самостоятельное мышление. О выручке товарищей и о борьбе против клана Мартел предстояло позабыть на ближайшее время. Впрочем, не все было так уж и плохо. Уничтожив пограничную крепость, флот, скорее всего, высадит на шеварийский берег войска, которые тут же походным маршем двинутся на Верлеж и Удбиш. Дарк надеялся, что в будущем ему удастся совместить войну в рядах герканской армии с борьбою против клана Мартел.

Что же касалось судеб собратьев по клану, то Фламмеру он пока был не в силах помочь. Шанс вызволить друга мог появиться лишь после того, как, сломив оборону противника, доблестная герканская армия осадит шеварийскую столицу. Успеет ли он освободить собрата из вампирских застенков, где над ним проводились чудовищные эксперименты, или опоздает, являлось делом случая, и Аламез был не в силах что-либо изменить. Со спасением же из тесной, подводной тюрьмы Грабла уж точно не следовало спешить. Незадолго до крушения судна Дарк видел, как наемники бросили изувеченное, но все еще живое тело товарища в стальной гроб. И хоть они не успели запереть на замок тяжелую крышку, но скованному по рукам и ногам, да к тому же лишившемуся конечностей моррону самостоятельно ни за что не всплыть. Как ни горько было признаться, но Зингер утонул; упокоился на дне Немвильского озера. Зова Коллективного Разума низкорослый крепыш не слышал, а значит, если ему и суждено воскреснуть, то только через определенное количество лет. Торопиться с извлечением мертвого тела из-под воды совершенно не стоило. Все, что Дарк мог сделать для милого ворчуна, он мог сделать и после войны, а именно приехать на озеро и, наняв дюжину лодок и с полсотни ныряльщиков, найти место подводного захоронения друга и поднять его распухшее, изрядно исклеванное рыбами тело из толщ воды.

Прикинув в мыслях перспективы ближайшего будущего, Дарк встал с кровати и после беглого осмотра подозрительно быстро заживающих ран принялся одеваться. Надо сказать, весьма своевременно. Как только он натянул короткие, не доходившие до колен сапоги и застегнул широкую пряжку пояса, дверь открылась и на пороге появился посыльный – юнга.

– Благородного рыцаря просят к капитану на военный совет! – бойко отрапортовал мальчонка лет пятнадцати и тут же исчез за закрывшейся дверью.

Похоже, юный моряк и не ожидал услышать ответ. Действительно, к чему лишние слова, когда «просьба» фактически являлась приказом. Моррона смутило другое. На корабле знали, кто он, и наверняка не забавы ради выловили из воды, да и столкновение с суденышком наемников было определенно не случайным. Вывод напрашивался сам собой – на фрегате находились либо фон Кервиц, либо его агент Ринва, ведь только они из соотечественников знали Дитриха фон Херцштайна в лицо. Те, кто служит в разведке, редко сами участвуют в боях, а значит, ему грозило новое задание. Как ни странно, но Аламеза это обрадовало. Если его с тайным поручением отправят в тыл врага, то шансы своевременно спасти Фламмера значительно возрастут. Он доберется до логова клана Мартел гораздо раньше, чем передовые части герканской армии появятся на подступах к Удбишу.