Горящий берег - Уилбур Смит

— Меня зовут Эрни, мисс. Матрос первого класса Эрни Симпсон. Конечно, сейчас я вас узнал. Все на борту знают мисс Солнышко.

Он был худ и стар, редкие седые волосы от соленой воды прилипли ко лбу, лицо в морщинах, словно сушеная слива, зубы желтые и кривые, но улыбка добрая.

— Что с остальными, Эрни?

Сантэн лихорадочно огляделась, снова начиная сознавать весь ужас их положения.

— Пошли к Дэви Джонсу — большинство.

— А кто такой Дэви Джонс?

— Я хотел сказать: утонули. Будь проклят кровавый гунн, который это сделал!

Ночь скрывала всю отчаянность положения. Явь оказалась еще более пугающей, чем Сантэн воображала. Когда плот опускался в пропасти между волнами, холодный морской каньон заставлял их казаться карликами; когда поднимался на гребни, картина одиночества вынуждала Сантэн прижиматься к крошечной палубе. Вокруг не было ничего, кроме воды и неба, ни шлюпки, ни пловца, ни даже морской птицы.

— Мы совершенно одни, — прошептала она. — Tous seuls.

— Веселей, милая. Мы еще трепыхаемся, а это главное.

Пока она спала, Эрни не сидел сложа руки. Сантэн увидела, что он набрал обломков крушения, плававших вокруг в море. Позади плота тащился и ровный кусок очень толстого холста с коротенькими пеньковыми петельками по краям, словно какой-то чудовищный осьминог с болтающимися щупальцами.

— Чехол от шлюпки, — заметил ее интерес Эрни. — А это части корабельных снастей и всякий хлам. Прошу прощения, мисс, никогда заранее не знаешь, что может пригодиться.

Все обломки он связал кусками веревки с чехла и, объясняя Сантэн, продолжал покрытыми шрамами проворными пальцами связывать обрывки в одну веревку.

— Пить хочется, — прошептала Сантэн.

Соль обжигала рот, губы Сантэн распухли и были горячими.

— Думайте о чем-нибудь другом, — посоветовал Эрни. — Вот, помогите-ка с этим. Умеете сращивать тросы?

Сантэн покачала головой. Эрни глотал «h» в начале слов. Сантэн, француженка[42], прониклась к нему симпатией и решила, что он ей нравится.

— Это просто, давайте, милая. Я научу вас, как надо. Смотрите!

У Эрни был складной нож, прикрепленный к поясу шнуром, и он с его помощью расплетал куски пенькового троса.

— Один конец поверх другого, как змея заползает к себе в нору! Смотрите!

Сантэн быстро освоила приемы. Работа помогла отвлечься от мыслей об их ужасном положении.

— Вы знаете, где мы сейчас, Эрни?

— Я не штурман, мисс Солнышко, но мы к западу от побережья Африки — а далеко ли, не имею ни малейшего понятия. Но где-то там — Африка.

— Вчера в полдень мы были в ста десяти милях от берега.

— Я уверен, что вы правы, — кивнул Эрни. — Мне известно лишь, что нам помогает течение, да и ветер тоже… — Он поднял лицо к небу. — Если бы мы могли использовать ветер!

— У вас есть какие-то соображения, Эрни?

— У меня всегда есть план, мисс… правда, не всегда удачный, должен признаться. — И широко улыбнулся Сантэн. — Сначала нам надо закончить это.

Как только у них получился один длинный, в двадцать футов, трос, Эрни подал Сантэн складной нож.

— Привяжите к поясу, милая. Вот что надо сделать. Нам нельзя ронять его в воду, правда?

Он спустился за борт и по-собачьи поплыл к обломкам. Сантэн тянула и толкала по его указаниям, и они подтащили обломки и надежно привязали их.

— Вот и аутригер получился, — говорил Эрни, выплевывая морскую воду. — Научился этому у черных на Гавайях.

Плот стал гораздо более устойчивым, и Эрни снова забрался на него.

— Теперь подумаем о парусе.

После четырех неудачных попыток им вдвоем удалось поставить временную мачту и натянуть парус, вырезанный из чехла.

— Конечно, Американский кубок нам не выиграть, но мы движемся. Посмотрите на след, мисс Солнышко.

За неловким суденышком тянулся маслянистый ленивый след, и Эрни принялся тщательно подрезать парус.

— По меньшей мере два узла, — определил он. — Отличная работа, мисс Солнышко. А вы боевая, ей-богу. Один бы я этого сделать не смог. — Он примостился на корме плота, используя вместо руля кусок выловленной доски обшивки. — А теперь прилягте и отдохните, милая, нам с вами придется сменять друг друга на вахте.

Весь остаток дня порывами налетал ветер, и неуклюжую мачту дважды сбрасывало за борт. Каждый раз Эрни приходилось спускаться за ней в воду, поднимать кусок дерева вместе с тяжелым брезентом на борт и привязывать на место. Это требовало таких усилий, что Сантэн от напряжения и усталости каждый раз начинала бить дрожь.

К ночи ветер притих и устойчиво дул на юго-запад. Тучи разошлись, в разрывах показались звезды.

— Я устал. Вам придется держать руль, мисс Солнышко.

Эрни показал, как это делать: плот неохотно отзывался на повороты руля.

— Вон та красная звезда — это Антарес, у него по бокам две маленькие белые звездочки, ни дать ни взять матрос на берегу в увольнительной и на обеих руках у него подружки, прошу прощения, мисс Солнышко. Правьте на Антарес, и все будет в порядке.

Старый моряк свернулся у ее ног, как добродушный пес, а Сантэн, усевшись на корме, одной рукой держала грубый руль. Вместе с ветром притихли и волны, и ей показалось, что плот пошел быстрее. Оглядываясь, она видела за собой зеленый фосфоресцирующий след. Сантэн следила, как красный гигант Антарес с двумя спутницами поднимается по черному бархатному занавесу неба.

Она была одинока и по-прежнему испугана и потому подумала об Анне.

«Моя дорогая Анна, где ты? Жива ли? Добралась ли до шлюпки или тоже, как я, цепляешься за обломок и ждешь приговора моря?»

Желание ощутить рядом надежность и уверенность старой няньки было так сильно, что угрожало вновь превратить Сантэн в ребенка; она почувствовала, как слезы ностальгии обожгли веки, а ярко светивший красный Антарес расплылся и раздвоился. Захотелось забраться к Анне на колени и спрятать лицо на теплой, пахнущей мылом большой груди. Сантэн почувствовала, что решимость и целеустремленность целого дня борьбы тают, и подумала, как просто было бы лечь рядом с Эрни и отказаться от дальнейших усилий. И громко заплакала.

Звуки собственных рыданий напугали ее. Она вдруг рассердилась на себя и свою слабость, вытерла слезы большими пальцами и ощутила, что высохшие кристаллы соли хрустят на ресницах подобно песку. Ее гнев усилился и теперь обратился на судьбу, которая так жестока к ней.

— За что? — спросила она у большой красной звезды. — Что такого я сделала, что ты выбрала меня? Ты меня наказываешь? Мишель, мой отец, Нюаж и Анна — все, кого я любила. За что ты так со мной?