Любовные чары - Елена Арсеньева

Впервые за этот безумный день Марина улыбнулась. Какаяудача, что ей попался конь Десмонда, известный своей прытью! Теперь ее нипочемне до-гнать. Но на всякий случай она отыскала своего гнедого и повела за собойв поводу. Ну вот дело и слажено. Теперь у Марины никаких помех, чтобы добратьсядо замка, забрать кое-какие вещи, которые она сможет продать, чтобы оплатитьдорогу, – и убраться восвояси. Когда Десмонд обнаружит ее бегство, будет ужепоздно. Он ведь не сможет выпрячь лошадь из телеги Флоры, предоставив раненого,беспомощную женщину и малое дитя прихотям судьбы, чтобы догнать своюбеглянку-жену, спасти то, что еще тлело, трепетало меж ними, оживить умирающее,содеять невозможное.

Марина с тоской поняла, что безумно, мучительно жалеет обэтом, и наконец-то дала волю слезам… последним своим слезам о Десмонде.

Когда она наконец подняла исплаканные, измученные глаза, ейпочудилось, будто едет бесконечно долго.

Ветки уныло, тревожно перестукивались над головой, словнопугая, а может, пытаясь предупредить о чем-то. В полях выл и стонал ветер; рекався потемнела, ревела зверем, бешено била темной волной в берега. Небоналивалось ночью и непогодою.

До Марины донесся запах дыма, и она встрепенулась. Острозахотелось есть. Сейчас уже глубокая ночь, едва ли она дозовется кого-то изслуг, чтобы подали ужин. Придется, пожалуй, самой пойти на кухню…

Марина едва не хлопнула себя ладонью по лбу. Она напрочьзабыла о своем положении преступницы! Едва мисс Марион ступит на порог замка,ее могут снова схватить и отправить в тюрьму. Да, Хьюго и Линкс признались впреступлениях, но в замке-то обелить ее некому. Стало быть, Маккол-кастл враспоряжении Джессики.

Темная громада, увенчанная двумя башнями, проступила на фонемутных туч, затянувших небо, и Марина вдруг почувствовала острейшее желаниеочутиться как можно дальше от замка. Зачем она здесь, в настоящем людоедскомлогове? Ах да, нужны деньги, чтобы добраться до дому. «Ничего, через час меняуже тут не будет», – уговаривала себя Марина, однако против воли, против разумастрах леденил ее душу.

Привязывая гнедого к коновязи, Марина шепотом пообещала, чтозавтра поутру у него будет вволю и зерна, и отдыха, а вот ночью ему придетсяпотрудиться. Ночь покровительствует беглым, а кто теперь Марина, как не жалкаяиностранка, со всех ног удирающая из мрачного Маккол-кастл, в котором непризраки прошлого витают, а тени будущих, еще не свершенных злодейств.

Наконец она ступила во двор, напряженно вглядываясь в окна ипытаясь определить, кто еще не спит. Одна башня была темна, а в другойвиднелись два-три светлых пятна. Джессика в замке, но, пока она сидит в своейкомнате, угрозы от нее никакой. Марине остро захотелось внезапно появиться наее пороге (желательно прежде надев наряд леди Элинор) и замогильным голосомобъявить, какая она греховодница, ежели замышляет брак с собственным братом, апотом сообщить, что все ее замыслы рухнули. Джессика ведь еще не знает, чтоХьюго и Линкс во всем признались! Но Марина окоротила себя. Знает, не знает –теперь дело Десмонда разбираться с единокровной сестрицей и ее шалостями. А ее,Марины, дело – оказаться отсюда подальше.

Крадучись она вошла в дом. Как и ожидала, двери еще незаложили на ночь (хозяин-то пока не вернулся!), а ночной лакей сладкопохрапывал на стуле.

На кухне нашлось немного хлеба да сыру – хватило и поесть, иприхватить с собой в дорогу. Марина поискала, во что налить воды, но под рукупопалась только малая глиняная бутылочка. Спасибо и на том. Затем она двинуласьк своей комнате.

Она не очень хорошо знала эту отведенную под разныехозяйственные службы часть замка и двигалась неуверенно. Каким-то образомудалось добраться до столовой (Марина узнала ее по огромной люстре, низконависающей над обеденным столом). И Марина уже было вздохнула с облегчением,почти добравшись никем не замеченной до цели, как вдруг впереди мелькнулогонечек и послышались слабые, шаркающие шаги. Она отпрянула в темный угол – ивовремя, ибо в коридоре показался… Сименс.

Свеча бросала неровные отблески на его мрачное, изнуренноелицо с облезлыми бакенбардами – жалкими остатками былого величия. На головебывшего дворецкого белела повязка, и Марина мимолетно улыбнулась: крепко же онаприложила лиходея!

Похоже, она не только улыбнулась, но и хмыкнула нечаянно,потому что Сименс вдруг насторожился и, подняв свечу повыше, принялсявглядываться в темноту.

Марина заслонила лицо рукавом, отчаянно жалея, что при нейнет подсвечника преизрядной тяжести. Уж она бы от души добавила кое-что кпервому удару!

Впрочем, обошлось: Сименс поозирался да и побрел себедальше. Марина выскочила из своего укрытия и ринулась вперед. Ей казалось, чтоона движется совершенно бесшумно, однако, оглянувшись на повороте коридора,заметила вдали промельк света.

Чертов Сименс! То ли он почуял недоброе, то ли просто такповернул обратно, то ли…

У Марины упало сердце – а ведь в замке ее ждут! Сименс неслучайно ходит туда-сюда именно здесь. Можно держать пари, что Сименс каждыйраз заглядывает в ее комнату. Значит, у Марины будет всего несколько минут насборы. Впрочем, голому собраться – только подпоясаться: невелики ее богатства,одна только шкатулочка.

Однако Сименс уже близок.

Марина откачнулась за портьеры, красивыми складкамиобрамлявшие огромную картину (помнится, она изображала прекрасную леди, котораяв крайнем отчаянии била кулаками в стены комнаты, не имеющей ни окон, нидверей), и вжалась в стену. А та вдруг отступила. Каменная же плита, на которойдевушка стояла, перекосилась… Марина запрокинулась навзничь в какую-то тьму, неимеющую ни верха, ни низа, ни крыши, ни дна… больно ударилась обо что-то спинойи головой – и лишилась сознания.

* * *

Ее заставил очнуться солнечный луч, бивший прямо в лицо.Открыв глаза, Марина тотчас зажмурилась: солнце светило сверху. Заслониласьрукой, огляделась.

Она лежала на каменном полу, грязном и пыльном, а солнцепробивалось сквозь узкие щели, прорезавшие потолок, который находился как-тоочень высоко. Преодолевая головокружение, девушка встала, но потолокприблизился ненамного. Щели в нем были единственным источником воздуха и света,потому что комнатушка, в которой оказалась Марина, не имела ни окон, ни дверей.