Пункт назначения 1991. Целитель - Виктор Громов

взобрался вверх по лестнице. Вышло это у меня на удивлении шустро. И уж точно незаметно. Я был собой горд. Я был собой доволен.

Кот мою радость не оценил. Вернул с небес на землю — фыркнул презрительно и победно задрал хвост.

— Ну и ладно, — сказал я. — Зато я больше!

В ответ получил три ха-ха, точнее, три унизительных фырка. Васенька ожег меня превосходящим взглядом и пронзил дверь насквозь. Мне же пришлось потянуть на себя ручку и войти в коридор на своих двоих. Благо дверь не скрипела.

Что сказать? Помогло мне это слабо. Прямо за дверью ждал меня первый сюрприз, точнее, третий. Тот самый незапланированный враг. Здоровенный, должен признаться, амбал. Здесь бы мне и наступил кирдык, если бы не кот. Васенька меня попросту опередил.

При виде меня рожа бандюгана расплылась в довольной улыбке. Мне в лоб уставилось дуло. Раздались слова:

— Руки! И без глупостей.

В этот миг все глупости буквально выветрились из моей головы. Если до этого, хотелось все уладить миром. Хотя бы постараться. Тут стало ясно, что без крови обойтись не удастся. Ну и хрен с ним. Сколько я там задолжал смерти? Две жизни? Мне не жалко, пусть будет три. И я потянулся за магией. Ухватил ее за самый кончик. Потащил к себе, пытаясь раскрутить воронку силы.

Но тут Васенька бросился на неприятеля аки сокол, аки лев! Точнее, как разъяренный кот. Видели когда-нибудь, как милая домашняя киска в ярости бросается на человека? Так вот, Васенька милой киской не был. Был он страшным зверем, снабженным невиданной силой нави, почти двумя десятками керамбитов и дикой ненавистью. А самое главное, был он невидимым.

На морду амбала обрушилось нечто, совершенно незаметное, но при этом осязаемое. Все четыре лапы впились в кожу. Задние заработали со скоростью молотилки. Во все стороны полетели брызги крови.

Я скривился как зубной боли. Зрелище получилось страшным. Изображение для меня стало двуслойным. Из-под полупрозрачного кота проглядывало кровавое месиво. Откуда-то из центра его вырвался леденящий душу вопль. Мужик отшатнулся назад, развернулся, оказался аккурат возле дверного проема, снова дернулся и нажал на курок.

Грянул выстрел. Следом, словно эхо, ответил второй.

Глава 32. Долг

Васенька исчез. Попросту испарился. Я ошарашенно прошептал:

— Мавр сделал свое дело. Мавр может уходить.

А потом… Потом увидел все и сразу. Время вновь замедлило ход. Стены стали словно прозрачными. Я был одновременно везде — растроился, расчетверился, разделился на бесчисленное количество частей, обрел неведомое могущество, только свершившееся отменить не смог.

В комнате ситуация изменилась в корне. Вера сидела под столом, скрючившись, обняв руками голову. Один из бандитов лежал на полу. На ноге его чуть выше колена расплывалось алое пятно. В руке пистолет. В глазах боль и полное недоумение. Влад скатился на пол, пытался протиснуться под кровать, извивался, как гротескная гусеница. И никак не лез. Застревал в районе филея. Его потуги меня неожиданно развеселили. Ненадолго, потому что Вика…

Вика стояла бледная, как смерть. За ее спиной возвышался уцелевший «гость». Лицо у него было злым, испуганным. Напряженный палец лежал на спусковом крючке. И крючок этот был нажат.

Медленно-медленно, как приговор судьбы, пуля летела моей любви в печень.

В голове словно что-то помутилось. Я ринулся вперед, на помощь, с разбегу врубился в стену. Попробовал еще и еще. Прозрачная поверхность была непроницаема. Я бился в нее, как оса в стекло. На третьем ударе слегка отпустило — в голове всплыло воспоминание, что рядом дверь. Жаль только в проеме стоит это мерзкий, никчемный человечишко.

Я отпихнул его, что было сил, успел заметить, как он падает головой прямо в кухню. Перепрыгнул через ноги, проскочил в комнату и услышал еще выстрел. Раненый, что лежал на полу, успел нажать на курок. Скорее от испуга и растерянности, чем от злости. Но это было уже неважно — пуля устремилась в полет. Я четко увидел, где закончится ее путь — в легком моей Вики. Как раз на уровне правой груди. Не успел я совсем чуть-чуть. Маленький кусочек металла врезался в податливую плоть, проделал канал, почти погасил огонек жизни. Девчонка дернулась и безвольно обвисла в руках моего врага.

Врага! Слово это врезалось в мозг, как раскаленный гвоздь. И здесь не один враг. Второй лежит на полу и сладко пахнет кровью. Оба они покусились на чужое. Оба они взяли мое.

— МОЕ! — я проревел это слово вслух.

От ярости разум помутился окончательно. В одно мгновение я превратился в зверя. Дикого. Беспощадного. Сейчас мне хотелось только одного — крушить и убивать. Пожалуй, даже в другой последовательности. Что там говорила Лачи? Нужны две жертвы? Нужно отдать долг смерти? Не вопрос! Будут вам и жертвы, будет вам расплата по долгам.

Все остальное заняло считанные секунды. Я вскинул правую руку вверх, повел пальцами, призвал к себе силы самого мироздания. Черпнул с небес, с земли, с близкого моря. Втянул в себя мощь огня. Стены дома словно исчезли, растворились в потоках чистой энергии ярости. Над головой разверзлась голубая бездна.

Вторую руку я вытянул вперед. Сделал движение пальцами, схватил обоих врагов за шкирку, поднял повесил перед собой. Они были еле живы. К ним у меня не осталось ни капли жалости. Я просто схватил невидимыми пальцами их сердца и раздавил, как давят сок из лимона. А после выбросил бесполезные тела возле машины. Нечего разной падали захламлять мой дом.

Напротив, там, где раньше стояла стена, появился Васенька. Был он огромен, был он доволен. Впервые смотрел с одобрением.

Тогда я подхватил с пола третьего, того, что виноват меньше других. Поднял и вышвырнул прочь. Посадил за руль его же машины, попутно стер память. Этот враг был мне не нужен.

А после задрал лицо к небесам и прокричал:

— Хватит? Или нужны еще жертвы?

И впервые получил ответ:

— Довольно.

Всемогущество — высший кайф. Всемогущество — страшное бремя. Не дай Господь никому его испытать. Все тело пело от блаженства. Все полностью, до последней клеточки. Мое сознание захлестнул восторг. Сейчас я мог практически все.

Где-то совсем близко были мертвые враги. Мои враги. Моя добыча. Мое подношение на алтарь смерти. Ощущение собственной власти было так прекрасно, что я забыл Вике. Забыл о любви, забыл о долге.

В этот мир вернула пощечина. Хлесткая, злая.

— Очнись! Очнись сволочь! — Вера почти сорвала голос.

Я сфокусировал на ней взгляд и поразился