Кукла для профессора - Елена Княжина

- Порой мне жалко, что я не твой отец. Мог бы сейчас гордиться, что вырастил чудесную, добрую дочь.

- Ну. Отсутствие кровных уз не мешает тебе мной гордиться, - ворчливо заметила я.

- Еще и наглую. - добавил крестный, и я легонько пихнула его кулачком в живот. - Ох! Я хотел сказать - мудрую. Да-да, очень мудрую. Тебе не пора спать, малышка? Вид у тебя измотанный.

- Я еще немного тут посижу. Мари отошла, и я. вроде как на дежурстве.

Артур кивнул, отчаянно зевая, и поспешил к себе. А я вместо того, чтобы вернуться в медпункт, спустилась в подземелье. Дорохов спит, Мари вот-вот вернется. А мне нужно побыть одной. Хоть пару минут в тишине нашего умиротворяющего грота, напитанного сияющей материей.

Странно, что в эту минуту я будто забыла, что с некоторых пор в подземном озере не найти ни тишины, ни покоя, ни, тем более, одиночества.

***

Дверь была привычно отперта. Озеро сияло. От белых цветов, корнями стелившихся над водой, шло знакомое благоухание. Но что-то было не так. Подозрительно тихо - ни игривого плеска, ни ворчания русалки.

Я присела на валун и только потом заметила в темном углу, у самой кромки, две фигуры. Присс! Она стояла на коленях, склонив черноволосую голову к воде, будто хотела напиться. Сверкающую гладь разрезали две крупные ладони - они лежали у Присциллы на висках. Ее белый лоб упирался в чужой, облепленный мокрыми золотистыми прядями.

- Вы что творите?! - завопила я и, подскочив с валуна, устремилась к воде. - Он тебе мозги сварит!

Я рванула Присциллу за плечи. Вышло резковато, и зазнайка плюхнулась пятой точкой на песок.

- Мисс Эншанте-э-э-эль! - мелодично протянула Присс и озарила лицо блаженной улыбкой.

Кажется, мозг ей успели вскипятить.

- Так! Ты... - я ткнула пальцем прямо в нос показавшемуся над поверхностью Ихти. -Что ты с ней сделал?

Парень, чей подбородок успел покрыться короткими курчавыми волосками, тянут лет на двадцать, не меньше. Он открыл рот, пошевелил губами и ожидаемо не издал ни звука. Уууу. День еще не закончился, а моя голова уже трещит по швам!

- Ты в порядке? - я обернулась к довольной Присцилле.

Та выглядела дезориентированной и будто бы пьяной. Но, в целом, здоровой.

- В полном. Ты не понимаешь, это прекрасно! - промурлыкала дьяволица и, пошатываясь, встала с песка. - Он так ярко, так сочно видит и чувствует наш мир! Непередаваемо. Хочешь, попробуй сама?

- Воздержусь, - буркнула я и осуждающе посмотрела на Ихти, протянувшего ко мне свои загребущие, покрытые серебряными венками, лапищи. Тот виноватого пожал плечами.

Нет-нет, мне мое малиновое желе дорого. Хотя бы как память.

- Ты улыбаешься, как идиотка, - не преминула заметить я.

- Это все Рован. Он потрясающий.

- Ты дала ему другое имя? - возмутилась я.

Могла хотя бы обсудить! Устроить голосование. Бросить жребий.

- Рованом его назвали родители.

- То есть. Парень, вылупившийся недавно из икринки, тебе только что официально представился?

- Ага-а-а, - Присс растянула до ушей малиновые губы. - В нем сохранилась память поколений. Он показал мне отца и мать. Рассказал их историю. Очень трогательную, между прочим.

Ихти вынырнул из воды по пояс, сверкнув рельефным торсом. Серебряные венки на светло-серой коже стали едва заметны. Золотая копна застелила мощные плечи и закрыла лопатки. Короткая бородка придавала мужественный вид. Хорош, ничего не скажешь.

- Его мать была девицей из рода Честер. Ей было видение, что Судьба ждет ее на реке. И она стала по вечерам прогуливаться вокруг имения и спускаться к воде, - Присс была впечатлена историей Ихти, дрожащий голос ее выдавал. - И однажды нашла на берегу погибающего ихтиопода. Едва живого, с выдранными люмьерами.

- Представляю себе ее шок...

- Тогда - а это было лет двести пятьдесят назад - память об этих созданиях еще не утратилась. Люциана понимала, кто перед ней, и сразу почувствовала связь с красивым мужчиной. Поняла, что он - ее единственный.

- Прямо сразу? Точно из Честеров. - я не удержалась от ехидного комментария.

- Девица была сильной магессой и знала, что выдержит связь с ихтиоподом. И. Ну.

- Догадалась я.

- Они высекли искру с первой попытки, но продолжали видеться во время ее привычных прогулок.

Я закашлялась.

- И спустя месяц ихтиопод восстановил свои люмьеры. Любовь лечит раны, - из уст Присциллы это прозвучало даже не пафосно, а как сам собой разумеющийся факт. - Но магический фон мира к тому времени обеднел. Великие дары стирались. Они оба знали, что икринке не суждено войти в полную силу. Судьба их дитя была неявной и касалась совсем другого времени. Поэтому они спрятали «яйцо», напитав его памятью поколений, в надежде, что в мир вернется высшая магия.

- Что с ними стало? - на глаза навернулись слезы.

- Они прожили недолгую, но тихую и спокойную жизнь на берегу. Ихтиоподы, обретя любовь, подстраиваются под свою пару и перестают быть долгожителями. Они ушли вместе. Рован это почувствовал.

- Черт, мисс Пруэтт. Мне казалось, я за сегодня уже все выплакала, - хлюпнула я, стирая руковом с щеки мокрую дорожку.

Я уселась на песок, скинула туфли и запустила ноги по щиколотку в теплую ласкающую воду.

- Кстати, об этом, - убрав улыбку с лица, пробормотала Присс, присаживаясь рядом. -Бехтерев - ублюдок.

- Мне на них везет.

- Ты в порядке?

Взгляд непривычно сочувствующий.

- А тебе-то что?

Раз спрашиваю, значит, есть что. Так в порядке?

Не совсем.

- Догадываюсь... А что там Дорохов нес на дуэли насчет того, что ты его официальная едва ли не невеста?

- Не перегибай. Просто девушка, - я с интересом покосилась на «зазнайку». - Ты там была? Я не видела.

- Прибежала к концу. Застала ваш киношный поцелуй в разлетающихся светляках дуэльного купола, - хмыкнула Присцилла, и я несильно пихнула ее в бок. - И что теперь? Исключили?

- Оставили. Три права «вето».

- Вот как. Интере-е-е-есно, - протянула она каким-то уж очень странным тоном.

- И что тебе интересно?!

- Так. Ничего, - загадочно улыбнулась Присс. - Сдается мне, «стокгольмский синдром» диагностирован не только у тебя. Я имею в виду подсознательное желание себя помучить. Паршиво.

- Почему?

- Студентам на снадобьях теперь вообще жизни не будет, - скорчила удрученную мордочку Присцилла и упала спиной на песок. - А сколько надежд, сколько надежд.